— Ты нет, но я по своей инициативе тебя туда включил… в порядке компенсации… за потраченное на меня время.

— Это я так, полагаю, Северов, означает мою отставку? — Юльча была на удивление спокойна. — И сколько же ты готов отслюнявить, чтоб унять мою мучительную боль за бесцельно прожитые с тобой годы?

— Во-первых, Юлечкина, не так уж и бесцельно прожитые, а во-вторых, не только со мной!

Она вскинула на меня глаза и видимо все поняла.

— Между прочим, я тебе верность хранить не клялась! Явится раз в неделю… поебёт за спасибо… ты мне хоть что-нибудь подарил за все это время? Цветы хоть раз принес, чтоб верности моей требовать? Мудак ты Северов! Все вы мудаки!.. мужские шовинистические свиньи!

После этих горьких слов, другая женщина должна была бы зарыдать, но не из таковских моя Юлечка. Она совершенно не умела злиться и обижаться дольше чем полминуты, поэтому смахнув слезинку с края глаза и поправив на груди задравшуюся кофточку, спросила:

— Ну и хули сидишь? Давай свою компенсацию. Я как раз сейчас на дне финансовой ямы.

Хмыкнув, я достал из сумки ту самую пачку пятисоток, которую выдала мне Мира. За все время я вытащил из нее только несколько купюр и те потом засунул обратно, сняв с банкомата. Не знаю зачем я это делал, но вот оказалось, кстати.

— Ух ты, — сказала девушка, без особого энтузиазма. — Правда, что ли в Тай сгонять?

— Ну так ты позвонишь Николаеву? — напомнил я. — Передашь мою просьбу?

— Позвоню… — она глянула на часы, — чуть попозже. Он обычно в это время на тренировке… спортсмен весь из себя, невъебенный.

***

— Ты это, Ник… — сказала она, когда мы прощались, — не теряйся! Мы ж вроде друзья были. Друзьям же не обязательно ебаться, можно и так общаться. Платонически.

— Конечно, — согласился я и поцеловал её в круглую щечку, последний раз вдохнув сладкий запах её волос.

23 июля, четверг.

Я проснулся. В коридоре дребезжал мой допотопный аппарат.

Черт! Только бы не клинику Мешалкина…

— Это парикмахерская? — спросила меня чрезвычайно доброжелательная девушка. Голос был звонкий и юный.

— Парикмахерская? А… ну да… конечно — это парикмахерская. Вас постричь?

— Это вам звонит Алена Вишняк, я к вам записывалась сегодня на одиннадцать утра. Можно приезжать?

— Да, конечно, — я тяжело вздохнул, — приезжайте раз записывались. Адрес помните?

— А вы шутник! — сказала Алена Вишняк и отключилась.

Набрал Миру. Неприятный женский голос сообщил, что абонент временно недоступен или отключил свой аппарат. Я направился в туалет и уже сидя на унитазе набрал номер Николаева— Козлова.

Николаев, как оказалось, совсем был не рад моему звонку. Предложение о встрече, воспринял без энтузиазма. Тон его был равнодушным и даже каким-то неприязненным. Да, Юлия Вениаминовна ему вчера звонила… Да обещал… Но тут подумал и… Да, он знал Климонтовича… Искренне сочувствует… такая трагедия… Но, честно говоря, он не совсем понимает, вернее совсем не понимает, чем он может помочь молодому человеку… Да и со временем у него, как назло… ну совершенно нет сейчас времени… дела знаете, дела… только из командировки, материал срочно сдавать, а буквально на днях опять в командировку.

Чего-то он бздит! — понял я. — Тем более нужно с ним встретиться. И я, в продолжение вчерашнего вранья, сообщил Николаеву, что в завещании Андрея Михайловича упомянуты некоторые его друзья, которым он в знак былой дружбы отписывает… определенные… ну, вы понимаете… В общем Павел Козлов там тоже упомянут и поэтому встретиться со мной в его же собственных интересах. Уж не знаю, действует ли «дар убеждения» по телефону, но тон Козлова сразу изменился, стал куда более любезным. Он пообещал, что сейчас быстренько посмотрит, что можно перенести, чтобы найти время (минут двадцать — полчасика) в своем сверхплотном графике для встречи с наследником и минут через пятнадцать — двадцать перезвонит. Я высказал удовлетворение, нажал отбой и спустил воду.

***

Ну вот, наконец! Я был горд собой. Нашлись! И где! Все в той же папке со статьями Климонтовича. Неприметный каталог, обозначенный как "A&K". Заветная папочка содержала с десяток файлов. Открыв первый же из них, я ощутил дрожь в руках и коленях. Он назывался "Рабочий дневник Климонтовича А. М." Так… сладкое на третье! Изучим потом… в спокойной обстановке. Движимый охотничьим азартом, я торопливо пробежался по всем файлам открывая их в поисках пресловутого списка агентуры, но ничего такого, по крайней мере, на первый взгляд, не нашлось. Несколько приуныв, хотел уже погрузиться в более тщательное изучение содержимого папки, но тут позвонил Николаев. Бодрым голосом он сообщил, что уладил все дела и готов встретиться, примерно, через час. Договорились у метро "Речной вокзал". Вздохнув, я с сожалением сложил ноутбук и принялся собираться.

Сначала, хотел по привычке отправиться на остановку, но затем подумал, что новоявленному рыцарю плаща и кинжала неприлично пользоваться услугами общественного транспорта и вызвал такси к дому. Хорошо, черт возьми, быть состоятельным человеком!

Несмотря на обеденное время, улицы города оказались не слишком заполнены транспортом, сказывалось, видимо, время всеобщих отпусков. К станции метро "Речной вокзал" в результате, подкатили минут на десять раньше, чем было условлено. Я решил не перезванивать Николаеву, а просто послоняться, посмотреть, о чем думают люди. Я пока еще не перестал удивляться, этому своему удивительному умению. С водителем такси было неинтересно — его мысли оказались такими же серыми, как и блок его характеристик (все среднее или ниже среднего). Всю дорогу он думал только о просевшей подвеске, да о том, как ему вытянуть из начальства десять тысяч на ее ремонт. Злился на сменщика, который пришел на эту машину раньше, а теперь увольнялся (Угробил тачку, с-сука… а мне теперь предъявлять будут…) Последней его мыслью, когда уже принимал деньги, было сожаление, что из-за этой поездки, он не успел на раздачу бесплатных "вонючек" в гараж. Сожаление было таким искренним, что я, почувствовав свою вину, дал ему сотку сверху — за "быструю доставку". Водила просиял (Побольше бы таких щедрых мудаков попадалось!) и предложил меня подождать. Отказавшись, я вылез из машины.