Примерно час спустя я поднимаю взгляд на звук отворившейся двери. — Глянь на него. Хоть на человека стал похож.

Я вхожу в ванную и застываю на месте. От густой шевелюры Ника осталась примерно половина. Волосы на макушке почти не потеряли длины, а затылок и виски пострижены коротко, открывая шею. Выглядит он настолько непривычно аккуратным, что я мнусь возле входа, не зная, что сказать и вообще стоит ли.

Собрав в одну руку расчёски и ножницы, Зия протискивается мимо, проталкивая меня внутрь, прямо к Нику.

Ванная крошечная и тесная. Настолько, что при желании Ник сможет коснуться руками стенок. Единственное место, где можно встать, — между его разведенных коленей. Лицо тут же обдает жаром. Хотя и тот факт, что ему пришлось выслушивать выговор, притворившись моим парнем, уже достаточно неловкий.

Чтобы занять руки, я тяну за тесёмки и стряхиваю волосы с пелерины, не менее цветастой, чем все в гостиной. Ник отряхивается. Наклоняется в сторону, оглядывая нового себя в потемневшем зеркале над расколотой раковиной.

— Я подумал, что пока мы здесь, я бы смог помочь тебе с Эхо, — вдруг говорит он, проводя пару раз рукой вверх-вниз по непривычно коротким волосам на затылке.

Я приподнимаю брови, ожидая объяснений, но в уборной снова распахивается дверь.

— Нравится?

Я киваю, неловко улыбаясь, и, сама того не замечая, принимаюсь нервно гладить Ника по голове, но жест этот больше походит на то, как чешут за ухом собаку.

Ник перехватывает мою руку и дергает, сажая к себе на колени. Я изумленно ахаю. Самое трудное — изображать в этот момент адекватность, потому что его руки смыкаются вокруг моей талии.

Именно поэтому я ненавижу врать. Сложно притворяться влюбленной в парня, к которому ты на самом деле чувствуешь что-то, не производя при этом впечатление дурковатой. Мы откровенно лажаем, и это при том, что являемся парой всего час.

— Сейчас принесу постель, сами разберётесь как будете спать. Кровать там одна.

— Grazie, Клара, — умудряется сидя раскланяться Ник, да еще и со мной сверху, — но мы ненадолго. Планировали уехать вечером.

Она возмущается: — Артур сказал, вы останетесь. — Кажется, это утверждение, с которым бесполезно спорить.

— Нет.

— Пожалуйста, позволь ему побыть здесь еще немного, — прошу я, вспоминая светящиеся счастьем глаза Артура.

Ник хмурит брови: — Мы же договорились, значит, больше не будем это обсуждать.

— Нет, давай все же обсудим, — настаиваю я. — Всего день.

— День, говоришь? — Ник на секунду задумывается. Выражение его лица медленно меняется. И это плохой знак. — А вообще, ты права. Что ужасного за день случится?

Врет он. Сам наверняка уже что-то замыслил. Но не успеваю я рта раскрыть, мои догадки тут же подтверждаются: — Тогда мне тоже нужно уйти. Хочу заглянуть кое-куда.

— И куда же? — спрашиваю я, оборачиваясь. Выходит таким тоном, который я сама от себя не ожидала.

— Домой, — отвечает он. — По крайней мере туда, где раньше был мой дом.

— Нет, ты не должен этого делать!

— Ты еще поучи меня.

Выкрашенные зелёной краской стены едва различим эхом отражают наши препирательства.

— Скажите ему, — обращаюсь я к тете Арта в поисках поддержки. Она молча улыбается. Хоть я и не вижу глаза сидящего подо мною, уверена, он возводит их к потолку. — Идти черт-знает-куда, на ночь глядя, в одиночку? — Поворачиваюсь и добавляю шепотом: — Если тебя убьют… Джесс мне этого не простит.

Ник кладет руку на грудь и, вложив в эти слова всю иронию, на которую только способен, отвечает на выдохе: — Я изо всех сил постараюсь выжить.

Мне хочется до боли дать ему по голове чем-то тяжелым, но остаётся лишь бессильно закрыть глаза и, пользуясь возможностью, что Зия ушла, наконец слезть с его колен.

Когда мы возвращаемся в гостиную, Ник подхватывает куртку и наклоняется зашнуровать ботинки. Я же усаживаюсь в кресло и веду себя так, словно мне нет никакого дела, что он смывается, ведомый одному ему известными мотивами.

Слышу: направляется ко мне. Глаза не поднимаю.

— Ты все еще хочешь, чтобы я помог?

Я откладываю журнал обратно на заваленный всяким хламом столик.

— Тогда вставай, — произносит Ник командным тоном, и я задираю голову, чтобы видеть его лицо.

— Сейчас?

Он кивает, глядя на меня сверху вниз. Я смотрю на улицу. За окном стемнело.

— Надеюсь, ты не будешь тренировать меня также, как это делал Шон? — заранее уточняю я.

Ник ухмыляется: — Что ты, я буду издеваться гораздо сильнее.