Свою бесценную сумочку я сунула под корни дуба, а сама, поплевав на ладони, забралась на дерево. Вот теперь порядок: в этой кроне меня никто не увидит.

Вскорости у обрыва действительно появились два бойца-удальца. Они громко переругивались.

Сверкающий в темноте полумесяц расположился прямо подо мной, и меня охватило искушение от души плюнуть на стриженую Рустамову макушку.

— Это ты, идиот, ее отпустил! Сам теперь будешь перед Альбасом отвечать! — выговаривал Рустам своему подельнику, который кружил возле обрыва и наконец увидел то, что и следовало.

— Э, гляди-ка, Рустам, вон она там лежит!

— Где?

— Да вон, разбилась с обрыва!

Конечно, корсет блестел в темноте, и нельзя было разобрать, есть ли в нем кто-нибудь.

— Точно! Слушай, это она, наверное, бежала и не успела остановиться — свалилась! Вот черт, чего теперь Альбасу говорить?

— Так и скажем!

— Что скажем? Что вдвоем не удержали бабу?

Отважные бойцы понурились и побрели прочь, переругиваясь по дороге. Видимо, у них не было особого желания торопиться к грозному хозяину Альбасу.

А меня разбирал дурацкий смех — пришлось зажимать рот рукой.

Минут пять еще я сидела на дереве, философски размышляя о бренности всего земного. Могла бы ведь и вправду лежать там — на дне черной бездны, и птицы клевали бы мои зеленые очи!..

А все благодаря кому — Катьке Клюшкиной! Из-за ее очередного романа я попала в такую передрягу. И она сама — легкомысленная дура — сейчас бог знает где. Если этот Аркашка не пришил ее как ненужную свидетельницу, чтобы одному наварить на этой кассетке! Думаю, немало народу заинтересовало бы отображенное на ней тайное совещание «тройки»!

От леса отделилась и направилась в мою сторону мужская фигура. Игорь! Я чуть не упала с дерева!

— Татьяна! — негромко позвал Игорек, и я, как кошка, спрыгнула с ветки и встала перед ним в одних трусах, обхватив плечи руками. Наверное, в свете луны я выглядела весьма эффектно!

— Татьяна! Конечно, от тебя можно всего ожидать, но позволь сказать, что это уже слишком! Кто тебя, в конце концов, раздел?

Пришлось признаться, что разделась я сама.

— Ох, Игорек, давай оставим на потом все вопросы — надо быстро делать ноги! Я все узнала, у меня такая информация — просто бомба! Надо срочно линять отсюда, и чтобы меня больше никто здесь не видел! Клянусь тебе — потом все объясню! У тебя не найдется чем-нибудь прикрыться?! — На меня вдруг напала какая-то стыдливость.

Я могла целую ночь шляться в наряде куртизанки и в одних трусиках драться с мужиками, а вот перед Игорем на меня снизошло какое-то смущение. Я даже чуть пригнулась.

— Перестань ты жаться, в конце концов! — буркнул Игорь и кинул мне пакет: — Вот, надевай. Все, что есть, и не спрашивай меня, как ты это напялишь!

Я вывалила из пакета содержимое и чуть не завизжала от восторга! Это было полное обмундирование охранника, включая головной убор и высокие ботинки 42-го размера! Конечно, только так я смогу беспрепятственно выбраться отсюда!

— Где ты это взял? — Я в немом восхищении смотрела на Игоря. Теперь-то я в нем больше не сомневаюсь!

— Да какая разница, где! Взял со склада: одолжил для личных нужд. Я ведь тоже кое-что могу!

— Ты можешь все! — Я торжественно поцеловала его в нос. Больше всего мне теперь хотелось упасть с ним в траву, в лунном свете сплестись телами, и чтобы сердца стучали в унисон. Но для этого нужно было бы иметь время и уверенность в относительной безопасности, чем я на данный момент не располагала.

Я стала облачаться в форму охранника: почувствую себя в шкуре Аркашки Никанорова. Охранник порой — что-то вроде мебели: стоит и не мешает и удобно. И самое главное, молчит. Кому придет в голову его разглядывать?.. Просторные штаны и рубашка вполне скрыли все признаки женственности. Волосы я затолкала под фуражку; послюнявив палец, стерла остатки косметики, поснимала с себя все украшения. Моя нога занимала ровно половину ботинка. Ничего, зашнурую потуже — не слетят!

— Теперь ты похожа на педика! — сказал Игорек, критически меня осматривая. — Ну, ничего, сойдет, руки только куда-нибудь засунь.

Да уж, золотистый маникюр у охранника — это слишком, даже если у него и нетрадиционная ориентация.

Я достала из-под дуба свою бесценную сумочку и сунула ее за пазуху.

И мы двинулись через парк.

— Надо идти молча, — сказала я своему спасителю.

— Ежу понятно! У дома разойдемся, потом встретимся у ворот.

Мы так и сделали. Проходя мимо парадного входа, где еще тусовались мирные немцы, потягивая вино, я увидела среди них Альбасова, который с помощью переводчицы вел международные переговоры. Его бойцы-молодцы, наверное, к нему еще не совались.