Трек звучал энергичный. Пол подо мной опасно вибрировал. Танцующие скакали на танцполе так, что у них были все шансы узнать что же находится на цокольном этаже.

Я вихляла из стороны в сторону, шарахалась от людей, дабы не угодить в мясорубку.

Когда лестница была уже совсем близко, меня неожиданно схватили за руку и, применив силу, развернули на сто восемьдесят градусов.

Испугавшись, что это мог быть какой-нибудь пьяный бабуин-извращенец, я уже приготовила свою пятерню для пощечины. Однако это был отнюдь не бабуин. Напротив меня стоял козел редкостный.

— Отпусти! — гаркнула, одернув руку, но Ярослав только туже стиснул мою кисть своей лапищей.

— Не спеши. Пойдем потанцуем, — нагловато предложил он мне на ухо.

Глянула ему за спину. Та девица, которая отплясывала с ним минуту назад, враждебно смотрела на меня и, уверена, мысленно точила ножи.

— По-моему, ты уже нашел себе компанию для танцев. Так что танцуй отсюда в ритме вальса! — отмахнулась от него.

Ярослав быстро оглянулся на девушку, затем вернул на меня осоловелый взгляд и расплылся в отвратительной улыбке.

Он отвлек какого-то парня от дикого танца и, как ни в чем не бывало, всучил ему свой полупустой бокал, после чего опасно приблизился ко мне и сузил глаза, в которых густела чернота под блеском градуса.

— Приревновала? — спросил он, перекрикивая музыку.

— Кого?

— Меня.

— Да кто ты такой, чтобы ревновать тебя к малолетним мартышкам?! — сморщила нос, состроив брезгливую гримасу.

Его грудь и плечи подпрыгнули от утробного смешка.

— А я вот приревновал, — серьезно он сказал.

— Кого?

В этом момент Ярослава кто-то случайно толкнул сзади. По инерции он всем твоим телом впечатался в меня, но поймал равновесие и успел придержать меня за спину, чтобы я не завалилась назад и не повалила следом всех остальных, подобно домино.

— Тебя, дьяволенок, — выдохнул он практически мне в губы, и если бы не мои ладони, упирающиеся в его грудь, то он произнес бы мне это точно в рот.

Дыхание перехватило. Я округлила глаза и, почувствовав как кожа схватилась огнем, увернулась от Ярослава.

— М-меня?

Музыка сменилась медленной композицией. Люди на танцполе разбились по парам. Ярослав забрал мой телефон и спрятал в заднем кармане своих брюк. Он обвил руки вокруг моей талии и потянул меня в гущу танцплощадки, пока я соображала что к чему.

— Ты взбесила меня, Адова! Что ты скрываешь, а? — продолжил он говорить на ухо, собственнически прижимая меня к себе. Его горячий шепот с ароматом пьяной вишни и меня опьянял, кружил голову и закручивал мысли в воронке. — То у тебя есть мужик, то через час ты уже переобуваешься и утверждаешь, что у тебя никого нет. Тебя же черт поймешь! А как мне, единоличному собственнику, еще быть? Признаюсь честно, я подумал, ты пошла звонить своему быку фестивальному. Ну я и приревновал тебя к нему, а потом со психу отправился к бару. А Маринка или как там ее, — кивнул он в сторону той девицы, пристально наблюдающей за нами со стороны, и как бы невзначай опустил свою ладонь туда, куда не следовало, после чего ту девушку как ветром сдуло. — Это танцовщица. Видимо, она просто перепутала меня с шестом.

Вот это его накрыло от коктейля с вишенкой!

Я бы еще поверила в версию с ревностью, если бы передо мной стоял другой человек.

Но Ярослав... Ему же чужды все людские чувства, он принимает их за слабости, а девушек привык считать расходным материалом.

О какой ревности могла идти речь, если он понятия не имел как она проявляется, потому что никогда не сталкивался с ней.

Или я что-то упускаю?

Видит бог, я хотела закончить эту ночь на дружелюбной ноте.

— Руки свои бесстыжие убрал! — процедила я, борясь с искушением впасть в состояние гипноза от его приторных речей.

— Еще чего! — прыснул он.

— Моя талия находится на двадцать сантиметров выше, — пояснила, стряхнув с себя его конечности, а он уперто вернул их на мои булочки.

— Как жаль, что я не взял с собой линейку.

— Отмерь на глаз или я сейчас уйду, — строила из себя недотрогу.

Ярослав закатил глаза и раздраженно буркнул что-то, а потом сдвинул ладонь вверх на жалкий мизер и довольно заявил:

— Здесь темно, глаза не видят. Я отмерил от души. Мне там мягче.

— Дундук! — каркнула.

— Чихуахуа! — вякнул он в ответ, приблизившись ко мне лицом. — Такая же мелкая, громкая и с глазами выпученными!

"Запучила" глаза обратно, но всю меня буквально раздувало от злости как рыбу-шар.

— Кобелино!

— Пустолайка! — парировал он. — И когда только ты успела стать такой невыносимой стервой?

Я б сказала, да только желание уже отпало, а на его месте появилось совершенно другое желание. И только я хотела воплотить его в реальность, съездив ему по наглой морде, как его ладонь опустилась еще чуть ниже.