В глубине души я понимала, что не придумаю для Ярослава мести лучше, чем выбросить его из своей жизни после того, как весь этот кошмар закончится. И не важно, на ком в итоге скажется эта месть. Просто так будет лучше.

А пока я лишь строила из себя глубоко ранимую и уязвимую. Хотя, если хорошенечко подумать, Алевтина Григорьевна — это не тот человек, чьи слова можно было бы принимать близко к сердцу. И уж точно не тот человек, из-за которого я бы задумалась о возмездии, совершенного в отношении отца своей дочери.

Но раз проболталась, то я все же попыталась выжать из себя максимум и таинственно выдала:

— Ты обязательно узнаешь об этом самым первым. И да, можешь начать беспокоиться.

Уголки его губ дрогнули. Ярослав вновь удумал обсмеять мои "наполеоновские" планы, но в последний момент он смог подавить улыбку.

— Я уже говорил тебе, что ты вправе делать со мной все, что угодно, — он лег на спину, прикрыл глаза и раскинулся на кровати одухотворенной звездочкой. Следом приоткрыл один глаз, зыркнул на меня. — Эй, долго ждать? Можешь не терять время и прямо сейчас начинать.

Недолго думая, я выдернула из-под его головы подушку и бросила ее на пол.

— Я с тобой спать не буду, — пальцем указала вниз. — На полу тебе будет безопасней.

Он придирчиво окинул меня взглядом и приподнялся на локтях.

— Это и есть твое наказание?

— Нет, это всего лишь моя прихоть. Я хочу спать одна, — принялась выталкивать его с кровати. — Кыш отсюда.

Ярослав набросил на лицо маску чванливого высокомерия и отрицательно мотнул головой.

— Перехочешь. Думаешь, я не знаю тебя? Побесишься, да успокоишься.

— Вот теперь бойся меня, Бестужев.

— Шутишь? Да я не переставал тебя бояться еще со времен школы, — иронизировал негодяй. — По мне санкции не так больно бьют, как твои угрозы!

Тогда я навалилась на него всем телом и попыталась протаранить его, но эту тушу, нашпигованную мышцами, было не так-то просто сдвинуть к краю. Руки проскальзывали по его влажной коже. Я выдохлась уже через полминуты бесполезных выкрутасов.

— Да и хрюша с тобой! Тогда я буду спать на полу, — была решительно настроена.

Только ногу успела свесить с кровати, а в следующий миг мое тельце уже приняло горизонтальное положение. Наглейшим образом я была подвержена натиску своего липового жениха, который подмял меня под себя, вдавливая в матрас. Яр в два счета расставил широко мои руки и зажал в стальных тисках запястья.

— А ну слезь с меня, — шипела ему в лицо, которое с каждым моим рваным вдохом только приближалось к моему. Синеву в его глазах моментально заволокло предостерегающей густой чернотой. — Ты тяжелый, слезь, кому говорю...

Извивалась под ним, пока он не лишил меня и этой возможности, надежно зафиксировав мой таз своими бедрами. Тогда я бросила все попытки высвободиться и расслабилась. Обмякла, ощущая разливающее в животе тепло и слыша, с каким шумом кровь хлынула по венам.

По всем соображениям я должна была пребывать в отчаянии, а на деле же находилась в томительном ожидании...

Чего? Сама пока не понимала.

Но в одном я была точно убеждена: во мне пробудилось какое-то маниакальное любопытство. Мне не терпелось узнать, что Ярослав задумал.

— Ты хрюша, как меня перехрюша, — рычал он у моих губ серьезнейшим тоном. — Я уже захрюшился тебя выхрюшивать. По-моему, нам надо просто похрюшиться и все. Так нет же, вместо этого ты захрюшиваешь мне мозг! Так хрюша долго непрохрюшится. Хрю?

Никогда бы не подумала, что такого рода нелепица может звучать дико сексуально.

— Что бы это ни значило, я против... Не имею ни малейшего желания схрюшиваться с тобой, — продолжала строить из себя недотрогу.

Я развернула голову в сторону, чтобы не дай бог не стать пленницей темно-синего ада его глаз, и мучительно простонала. Случайно. Просто вырвалось. И этот стон мог быть не последним на сегодня, поскольку краем глаза я видела, как Ярослав уже было нацелился на мои губы. Я судорожно провела по ним языком, готовясь к "неожиданному и совершенно неуместному" поцелую. Все-таки продолжительное отсутствие близости с мужчиной давало о себе знать. И я уже в красках успела представить себе наш примирительный поцелуй, как вдруг раздался самый отвратный звук, который я когда-либо слышала. Нет, в нем не было ничего особенного. Это был стандартный писк входящего на телефон сообщения, но то, что он раздался в самый неподходящий момент, не мешало наречь его наипротивнейшим звуком из всех когда-либо услышанных мною.

Ярослав сначала замер, остановившись в жалком миллиметре от заветной цели. Едва слышно выматерился, а потом выпрямился. Разжал хватку на моем запястье и потянулся к тумбочке, на котором лежал его гребаный телефон. Воспользовавшись заминкой, я выбралась из-под него и приняла сидячее положение. Взгрустнула пока он не видел. Оттянула ворот кофточки и подула себе на грудь. А там у меня была натуральная баня по-черному. Не пот, а воспламеняющаяся смесь, а воздух изо рта был настолько раскаленным, что у меня были все шансы вспыхнуть спичкой.