— За шкафом, Адова. Почему мне все время нужно тебе что-то разжевывать? Не знаю, зачем. Захотелось и все.

— Не понимаю, — испугалась вдруг.

Все я понимала. Он уже не флиртовал со мной. Он хотел, чтобы этот флирт в конечном итоге к чему-то нас привел. Прямо здесь.

Тут к бабке не ходи. Его цель — затащить меня в койку.

Сначала волосы распустить, потом на колени меня посадить, а следующим пунктом станет прощупывание "почвы".

Уж я-то не понаслышке знала, как он был горазд в уши красиво заливать.

Не успею одуматься, а уже без трусов.

Ладно дома, но не в кинотеатре же... Тут сквозняк, начнем с этого...

Яр спрятал лицо в ладонях, испустил тяжеленный вздох. Я нервировала его своей тупостью и отрицанием очевидного.

— А ты не вникай. Я так хочу, но выбор в любом случае остается за тобой.

— Тут же камеры установлены.

— Да нерабочие они. Это обычные муляжи. Для малолеток поставили, — с полной уверенностью заявил, убирая свои руки от лица и пряча от меня насмешливую улыбку.

Ну ведь ясное же дело, зачем он хочет, чтобы я села на колени.

Мы думали об одном и том же.

Думать мало.

Вопрос: хочу ли я того же, чего хочет Бестужев?

Я посмотрела вверх, на камеры. Они не мигали, не подсвечивали красным огоньком. Вряд ли бы Ярослав обманул меня. В данном случае он подставил бы не только меня, но и себя лично. По сути, ему незачем было лгать на этот счет.

Но следом напросился второй вопрос: откуда он знает, что эти камеры — бутафория? Приходилось проверять?

Пронырливые собственнические чувства оказались тут как тут. Они заклокотали под ребрами с новой силой, стоило мне представить, как Ярослав с какой-нибудь губастой жабой занимался непотребством на одном из этих диванчиков. Возможно, на том же самом, где сидела я.

Подо мной тотчас образовались раскаленные угли. Внутренности в клубок свернулись, а в жилах кровь охладела и горький ком подступил к горлу.

Ревность на вкус была омерзительной, а уж как она путала мысли...

— Спасибо, но лучше я на диване посижу, — обиженно выплюнула и демонстративно уставилась на экран. — Досматриваем фильм, желательно молча, и едем домой. Маруся меня ждет.

Справа от меня раздалось глухое рычание, приправленное отборным матом, от которого уши свернулись в трубочку.

Ох, и разозлила же я его...

Мое тельце на короткий миг взмыло в воздух. Не успела даже пискнуть, а я уже сидела у него на коленях. Находилась в ловушке его рук, в плену тепла тела и в рабстве аромата, исходящего от него. И уже никакие сквозняки меня не пугали. Сквозняк если и был, то только у меня в башке.

Попыталась встать, но на любое мое сопротивление Ярослав отвечал тем, что пережимал мне талию. Сомкнул на мне свои руки настолько туго, что я вздохнуть не могла спокойно.

Да ни о каком спокойствии уже и речи не шло. Внутри произошел полномасштабный переворот.

— Ярослав, отпусти меня. Мне не нравится, неудобно, — противилась я, но малоубедительно, тело и потаенные желания шли вразрез моему здравому смыслу.

Меня электризовало. Что я только ни делала, чтобы не ощущать его "эбонитовую палочку" под собой: и щипала его и брыкалась, разве только глотку не надрывала.

Боялась, что на мои крики сбегутся все работники кинотеатра, а я совсем не этого хотела. Мне нравилась наша одичавшая уединенность, нравилась эта игра.

— Говоришь, не нравится? Неудобно тебе, да? — фыркнул, устроив свой подбородок на моем оголенном плече. Он заправил пряди волос за ухо и прикоснулся щекой к щеке. — Не верю! Нет ничего удобней объятий!

Он обдал жарким дыханием мои скулы, шею. Скользнул ладонью вверх по бедру.

— Расслабься, Адова. Не укушу я тебя, — сказал он с обольстительной улыбкой и откинулся спиной на боковину дивана, увлекая меня за собой.

Я уже сидела у него между ног. Его руки были сомкнуты под моей грудью.

Я не понимала, что вообще происходит. Больше не видела его лица, не осмеливалась посмотреть на него.

Следующие пару минут казались вечностью, где мы оба сидели без движений. В ожидании чего-то...

Звуки, доносящиеся из стерео, постепенно заглушались, а потом и вовсе стали напоминать белый шум. Я могла слышать только свое сердце. Оно разрывалось, словно хотело мне сказать что-то важное, а я все никак не могла собраться с мыслями и расшифровать его послание. Зато я могла чувствовать. Мои чувства настолько обострились, что мне удавалось уловить ритм его сердца. Биение, отдающееся мне в спину, нисколько не уступало моему по частоте. Наши сердца словно играли друг с другом наперегонки.