— Не понимаю, зачем ты все это показываешь мне, — сказала я, проводя ладонью вдоль деревянной поверхности перил.

— На втором этаже находится детская. Я хочу тебе ее показать, — снова сумрачно ответил, но этой фразой ему удалось зацепить меня. — Если что, она уже полностью готова для проживания. Дизайн я прорабатывал сам, но мне нужно услышать твое одобрение. Вдруг тебе не понравится.

Я замерла как снежная скульптура. Остановилась на предпоследней ступени и уставилась на него во все глаза.

Ярослав приятно пожимал мою ладонь, шагнул на последнюю ступеньку.

— Неужели этот дом... — прикусила язык, не в силах произнести свою навязчивую мысль.

Ведя меня за собой, он шел спиной вперед и не сводил с меня взгляда, в котором я стремительно тонула. Он медленно покачивал головой, давая понять, что мысли мои идут в верном направлении.

— Ага. Я же сказал, что решил рискнуть.

Остановившись напротив запертой двери, он прикоснулся к моей скуле, отчего сердце вздрогнуло и пустилось в ритмичный пляс. Веки сами по себе закрылись то ли от смущения, то ли от щемящей нежности, к которой я так и не успела привыкнуть.

— Я не знаю, сколько тебе нужно времени, чтобы простить меня... Возможно ли это вообще... — его губы коснулись моего виска, низкий голос заставлял вибрировать тело. Я открыла глаза и встретилась с его непоколебимой решимостью. — Этот дом я приобрел на тот случай, если ты передумаешь.

Я не сразу заметила, что дверь в комнату была уже настежь распахнутой. Солнечный свет струящимися лучами ложился на профиль Ярослава, смягчая черты его лица. Сознание закручивало меня в вихревом потоке, когда я перевела взгляд на ту самую комнату, о которой он говорил.

В отличие от гостиной она была полностью готова. И она была идеальной. Настолько, что в самых своих смелых мечтах я никогда бы не смогла представить себе такую детскую комнату. Пурпурные и нежно-сиреневые тона давали понять, что обустраивалась она исключительно для девочки. А мебель в ней намекала на то, что комната готовилась для достаточно длительного проживания.

— Передумаю насчет чего? — наконец смогла вымолвить, рассматривая каждый уголок комнаты.

Мой голос был слабым и чересчур взволнованным. Не уверена, что Ярослав расслышал меня.

Но, судя по тому, как его губы изогнулись в улыбке с отпечатанной на ней тенью грусти, он расслышал меня.

— Впустить меня в свою жизнь целиком.

— А разве я не впустила тебя?

Ярослав пожал плечами и встал у меня за спиной. Обвил руками талию и положил подбородок на мое плечо. Он плавно раскачивал меня из стороны в сторону в своих объятиях, убаюкивал. Неожиданно его рука мягко легла на мою грудь. В области солнечного сплетения мигом стало тесно. В ушах клокотало собственное сердцебиение.

Ярослав обжег мой профиль своим глубинным взглядом. Он посмотрел на меня так, словно намерен был поклясться мне в вечной любви. Я судорожно вдохнула, облизнула пересохшие губы, ощущая во всем теле дрожь, вызванную сумасбродными мыслями.

Однажды он уже смотрел на меня так. Но вместо клятвы я услышала то, что превратило меня в ледышку, покрытую колючками.

— Меня здесь нет. Ты же выбросила меня отсюда. Из своего сердца. Давно, — почти беззвучно произнес он на ухо.

Я несмело развернулась к нему лицом. Он как никогда был сосредоточен внешне, что, казалось, за какую-то минуту накинул сверху лет пять.

— Что ты хочешь услышать от меня? — спросила я на выдохе.

Яр деланно состроил вдумчивую гримасу, сощурив один глаз, а потом снова принял серьезнейший вид, от которого прожилки затряслись.

— Ничего. Ничего пока не хочу слышать, — заставил меня расстроиться и слегка напрячься.

Я не вынесу, если он вновь решил превратить меня в кусок айсберга. Я ведь только начала оттаивать, научилась доверять ему. Только-только начала потихоньку избавляться от своих колючек благодаря нему.

— А вот ты меня выслушаешь, — сказал он с некой угрозой. Я сглотнула, готовясь к самому худшему.

— Хорошо, я готова выслушать тебя, — старалась ответить холодно, чтобы подавить дрожание связок.

Ярослав продолжительное время смотрел на меня в упор и молчал. Складывалось впечатление, что его монолог будет длительным и содержательным, но он не знал, с чего начать. Он не продумал его, а это означало, что я сейчас услышу то, что действительно было у него на уме. Не скорректированные фразы, не приукрашенные слова, а правду-матку.