Земля под моими ногами разверзлась и я полетела вниз, нелепо взмахнув руками.

Что дальше, судьба?

— Серафима Викторовна, Вы рассмеялись в лицо полицейскому, сообщившему Вам о гибели мужа, — в который раз повторил следователь, а я вновь кивнула. — Полагаете, это смешно?

Мужчина сорока с небольшим, в застиранной полосатой рубашке с небрежно закатанными рукавами, трехдневной щетиной и впалыми от усталости блеклыми серо-голубыми глазами смотрел на меня, раздражающе щёлкая ручкой.

— Оборжаться, — усмехнулась в ответ. Жеманничать и притворяться не было никакого смысла: сложилось впечатление, что он тертый калач. — Представьте: я наконец-то стала женой богатого человека и в тот же день его убили. Это не просто смешно, это как выиграть в лотерею и потерять билетик. Абсурд.

— Теперь Вы вдова богатого человека, — заметил с хитрым прищуром. — Не самый плохой вариант. Не было брачного договора, не было завещания, нет других претендентов, родственников, все досталось именно Вам.

— И почему я слышу неприкрытое обвинение? — подняла бровь в крайнем удивлении.

— Что Вы… — запротестовал вяло. — Просто разговор, просто рассуждения.

— Просто факты, — поддакнула, а он хмыкнул.

— Проблем по бизнесу у него не было, фирма продолжает работу, все на плечах заместителя. Кстати, вы знакомы с ним? Кораблёв Ярослав Иванович.

— Конечно, — пожала плечами, стараясь выглядеть как прежде.

— Вас познакомил Ваш муж? — спросил невзначай, а я ответила спокойно:

— Нет, мы были знакомы раньше, — он наверняка уже все выяснил, ложь может аукнуться, не зря он вновь пригласил на «беседу», по сути являющуюся допросом.

— В каких вы состоите отношениях?

— Ни в каких, — ответила правду. После смерти Александра я практически не выходила из дома. И никого не впускала.

— А раньше? — не унимался, а я вспыхнула, не выдержав:

— А что было раньше — не ваше дело! Вы собираетесь расследовать убийство моего мужа или уже определились с крайним и теперь старательно ищите мотив?

— Он лежит на поверхности, — ухмыльнулся следователь, а я резко поднялась и вышла, хлопнув дверью.

Своё положение я только усугубила, но зато слегка отпустило. В машине я положила руки на руль и какое-то время сидела в прострации, размышляя над сложившейся ситуацией. То, что заместителем Александра в фирме является Ярослав я узнала только после его смерти, когда пришла в офис вместе с адвокатом, нагрянувшим сразу после похорон. По его настоятельными рекомендациям дела фирмы остались на Кораблёве, он паршиво ухмылялся, глядя на меня, а я смотрела через чёрную вуаль на очередной шляпе и гадала, что я в нем находила. Подписав кипу бумаг, не глядя, с остервенением, я вышла в коридор и почти бегом вылетела из здания, села в машину, доехала до дома и закрылась в нем на месяц, выезжая лишь до участка и на девять дней на кладбище.

Завтра будет сорок дней.

— Надо напечь блинов, — решила внезапно, как будто только это и было важно, завела мотор и поехала в супермаркет, потому что в доме не было даже крошки хлеба. Жить впроголодь я привыкла и никаких неудобств по этому поводу не испытывала, но блины из воздуха не сделать.

Внезапно появившаяся цель отвлекла от проблем насущных, я методично орудовала лопаткой, напялив его футболку, по щекам текли слёзы, а от запаха жареного начало мутить. К пятому блину сдерживаться стало невозможно, я кинулась к раковине, а после заказала срочную доставку из аптеки.

Через час я уже нависла над тестом, подгоняя время, а через пару минут осела на пол и разревелась, срываясь на нервный, истеричный хохот.

— Вот ты сука какая… — протянула, немного успокоившись, обращаясь к судьбе.

В голове осталась лишь одна мысль — кто-то убил отца моего ребёнка. То, что именно он отец, сомнений не было. После последнего цикла я спала только с ним, игнорировала Влада и сбрасывала звонки Ярослава, после предложения отсиживалась на даче до последнего, а после его смерти окопалась тут, в доме, попасть куда было не так-то просто.

Запахло горелым, я кинулась на кухню, где догорал последний блин, швырнула сковороду в раковину и открыла окна, выпуская дым. Не хватало ещё одного пожара…

Вдруг стало так обидно, что я вновь заплакала, сползая по кухонному гарнитуру на пол, но быстро поднялась: на холодном сидеть нельзя. И морить себя голодом. Покосилась на блины и вновь побежала к раковине. Ладно, с питанием разберёмся чуть позже. Сейчас мне интересно другое — кто посмел отобрать у меня надежду на счастливое будущее?