Ну, что, Тоха, попало тебе вчера от родителей?! – закричал Степан, завидев Антона, входившего на школьный двор.

Да так, – отмахнулся парень от друга, не поднимая головы, и все также решительно, не сбавляя шага, шел в школу. – Ничего страшного. Пришлось только новую одежду отцу покупать. Сказал, чтобы впредь я аккуратнее был.

Надо же, – восхитился Степан, семеня рядом с Антоном. – Мои бы родители ремнем меня выпороли. А у тебя батя – молоток, – он сжал свой кулачок и потряс им в воздухе.

Мой отец никогда меня не бьет, – спокойно ответил Антон.

Это правильно, – качнул головой Степан. – Я думаю, что детей вообще нельзя бить, даже если они этого заслуживают.

Самого Степана родители ни раз пороли и за более невинные проступки. А уж за испачканный чернилами костюм, со слов мальчика, «могли и убить».

Ребята зашли в класс, не обращая внимание на шептавшихся учеников, которые с интересом рассматривали Антона. Некоторые из них пытались даже заговорить с ним о случившемся вчера и о том наказании, которое должно было постигнуть Антона дома. Но мальчик молчал и не отвечал на все их расспросы.

Чего пристали? – расталкивал Степан одноклассников, освобождая дорогу другу. – Не приставайте. Не видите, что все в порядке? И не о чем тут говорить.

Степан со смурным Антоном уселись за свою парту. И они стали сосредоточенно выкладывать тетради и учебники из своих портфелей, все так же не обращая ни на кого внимания. Одноклассники, видя, что ничего интересного тут не будет, разошлись по своим местам. Когда в класс зашла Яна, Антон даже не посмотрел в ее сторону.

Уроки в этот день прошли спокойно. Никто из ребят не шумел. Все внимательно слушали учительницу. Антон и Яна, делали вид, что не замечают друг друга. И, казалось, что инцидент с чернилами исчерпан. Но не тут-то было.

После уроков Степан, возвращаясь со своим другом домой, спросил Антона:

Ты что простил ее?

Кого? – удивился мальчик, не сразу поняв о ком его спрашивает одноклассник.

Ну, эту девчонку, что испачкала тебя чернилами.

Лицо Антона, на котором до сих пор оставались синие подтеки от Янкиных чернил, исказилось в злой усмешке.

Ну уж нет, – злобно протянул он. – Я ей это просто так не оставлю. Буду мстить, – и со всей злостью стал пинать опавшую листву ногой, вымещая на ней все то, что накопилось в его душе.

Казалось, на этих бедных и ни в чем не повинных листьях Антон вымещал всю свою злость, что предназначалась его однокласснице, Янке Родиной. Которую мальчик возненавидел всей душой, за тот позор, которому она его подвергла перед всеми одноклассниками и не только – слух о происшествие распространился по всей школе уже на следующий день.

Правильно, Тоха. Ее надо проучить. А то из-за нее теперь все ребята в классе называют тебя – Синий.

Почему – Синий? – не понял Антон.

А ты себя в зеркало видел? – засмеялся Степан.

А точно, – провел Антон рукой по лицу. – Ну, она у меня получит, – мальчик затряс своими кулаками над головой.

Яна и Антон после того случая в первом классе с чернилами люто возненавидели друг друга. Тогда за Антоном закрепилось прозвище: «Синий», а за Яной – «Кудряха», что их обоих сильно раздражало.

Много лет Антон мстил Яне за свое унижение в первом классе. Он давно уже стал непререкаемым авторитетом среди мальчишек не только в школе, но и во дворе, никто никогда не вспоминал при нем этот случай с чернилами, зная, что можно и по уху получить от одноклассника. Но Антон вовсе не был хулиганом или драчуном, кроме того, учился он на отлично, а ребята уважали его за то, что он всегда мог разрулить любую сложную ситуацию, которые не редко случались с его одноклассниками. Мальчишки часто любили выяснять отношения между собой на заднем дворе школы. Но каждый из задир в тайне надеялся, что если рассказать все Соболеву, то тот найдет выход из положения и примирит соперников. А уж если этого по какой-либо причине не произойдет, то Антон будет рефери на их махаче. Антон с первого класса занимался в секции айкидо, куда его отвел отец, объяснив ребенку, что айкидо – это не только боевая техника, но и философия жизни, которая поможет ему правильно поступить в сложной ситуации. Техника айкидо направлена не на нападение или бездумное разрушение, а для защиты от неминуемого столкновения. Отец хотел донести до сына, что если можно договориться словами без применения силы, то это лучшее, что нужно сделать. Поэтому махачи между мирно не договорившимися соперниками проходили на заднем дворе школы по всем правилам. Соперники вставали друг напротив друга, медленно подходили друг к другу, и один пытался уложить другого на спину, но делаться это должно было без увечий, без ударов и переломов. Так и пыхтели, толкаясь пацаны, делая друг другу подсечки и пытаясь завалить один другого. Тот, кто был физически слабее, первым падал на землю, а победитель водружался на нем сверху. После этого драка заканчивалась, и победитель должен был пожать руку побежденному. Спор считался завершенным.

Это, что касалось отношения Антона с мальчишками, но когда он видел мою подругу, то в нем вспыхивало непонятное для него самого чувства агрессии, которые он никак не мог в себе успокоить. Антон дергал Яну за волосы, тыкал линейкой в спину, не давая сосредоточиться на уроке, ронял ее пенал или учебники с тетрадками на пол, делая вид, что произошло это случайно. Яна терпела.

Яна, почему ты это терпишь? – спрашивала я подругу.

Понимаешь, Лера, – по-взрослому отвечала мне она, – если я не буду реагировать на его выходки, то возможно он от меня отстанет.

Но Антон никак не хотел отставать от Яны. Весь учебный год мальчишка доставал мою подругу, и та, не выдержав, начала отвечать ему взаимностью.

У Яны подколы ограничивались только словесными шутками, типа: «Смотрите, вон у Синего вся спина белая. Ты что ей доску протирал? Может тебя переименовать и называть теперь не Синий, а, например, Красный?

«Почему это – красный?» – не понимал Антон.

«А потому, что рожа твоя покраснела от стыда», – ехидничала Яна и начинала хохотать так, что весь класс не мог удержаться от смеха.