— Не приводил, — немного помедлив, соглашается Аристарх. — И не только на семейные.

— И что же изменилось сейчас? — осторожно спрашиваю я, а сердце сжимается от волнения.

Мне отчего-то хочется услышать какую либо пафосную фразочку типа: «Ты особенная, ты изменила мой мир». Я даже не дышу, как дурочка, в ожидании ответа. Аристарх отводит взгляд, когда задумчиво произносит:

— Сам хотел бы понять.

С размаху и прямо в лужу. Так тебе и надо, Кристиночка, нечего тут мечтать о розовых пони. Полноценную семью ты, как женщина, этому мужчине всё равно дать не можешь. Эта простая истина немного отрезвляет. Я настолько привыкла к Аристарху, что начала забывать, что мы проводим вместе время только потому, что нам просто хорошо вместе. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

Семья у Аристарха большая и дружная. Демид — первенец Марка Геннадьевича занимался собственным бизнесом, у него подрастал двухлетний сыночек, о котором было много разговоров за столом. Второй сын — Захар увлекался наукой и тоже был женат. Его избранницей стала известная фотомодель Анна Краснова. Она в положении, на пятом месяце, и когда думала, что никто её не видит, мило ворковала со своим пузожителем.

Я умилённо улыбаюсь, глядя на эту картину, и сразу не замечаю, что уже не одна.

— О чём задумались, Кристиночка? — вздрагиваю от добродушного голоса Бакуцкого старшего и прикладываю ладонь к сердцу.

— Я… я просто искала дамскую комнату, — перевожу дух от внезапного испуга и смущаюсь, что меня застали за подглядыванием.

— До конца коридора, первая дверь направо, — подсказывает он, продолжая скользить по мне привычным цепким взглядом с хитрым прищуром.

— Спасибо, — хочу поскорее сбежать, но Марк Геннадьевич опережает.

— Подождите минуточку, Кристина. Я бы хотел поговорить с вами, — его добродушный тон меняется на серьёзный.

— Хорошо… — капитулирую сразу же. В конце концов, этот разговор был неизбежен с самого начала, как я только стала встречаться с его сыном. — Я так полагаю, речь пойдёт об Аристархе?

— Мне всегда нравилась эта ваша способность схватывать на лету. — Марк Геннадьевич улыбается уголками губ. — Что ж, то, как относится к вам Аристарх, я уже понял. Всё-таки он мой родной сын, знаю его, как облупленного. А вот вас мне приходится спрашивать напрямую. Насколько серьёзно вы относитесь к Аристарху?

Я краснею от ушей до пяток. Всё-таки прямолинейности у Марка Геннадьевича не меньше чем у их бабушки.

— Мы с вашим сыном встречаемся.

— Это для меня не новость, — бесцветным голосом говорит Бакуцкий. — Мой вопрос звучал несколько иначе.

Я выдыхаю, пытаясь подобрать нужные слова, но с треском проваливаюсь. В голове звенит лишь один ответ, который я и озвучиваю:

— Марк Геннадьевич, при всём уважении, я бы не хотела отвечать на этот вопрос. Наши отношения с вашим сыном касаются только нас, и я вам обещаю, что на работе это никак не отразиться.

Он снова награждает меня слабой улыбкой, а глаза впиваются в моё лицо, словно пытаются увидеть все панические мысли и переживания, что вертятся в голове.

— Не отразиться на работе это, увы, никак не может, — задумчиво говорит он. — В конце концов, я ведь хотел видеть одного из вас своей правой рукой. Как вы отнесётесь к тому, если завтра на общем собрании, я объявлю, что место главного редактора получит Аристарх?

Я сглатываю. Обида неприятно царапает горло, но я подавляю эмоции. После того, как директор отослал меня работать в филиал, я уже и не надеюсь на получение этой должности.

— Что ж, я его поздравлю от чистого сердца, — говорю как можно искренней.

— Вот как, — немного разочарованно тянет он. — Признаюсь, мне комфортно работать с вами, Кристина. Вы верная работе, целеустремлённая, исполнительная, и что греха таить, от некоторых ваших идей я в полном восторге. Но, я боюсь, отношения с моим сыном станут для нас помехой. Давайте поступим следующим образом: я даю вам слово, что должность будет ваша, если вы порвёте с Аристархом. Или… — он разводит руками. — Вы уже поняли.

Я ошарашено округляю глаза и не могу вымолвить и слова. Слышу только, как Марк Геннадьевич распинается, рассказывая обо всех прелестях новой должности, о заработной плате с кучей нолей, о новых возможностях…

— Подумайте, Кристиночка, до завтра у вас ещё есть время…

Подумать? Я ни о чём не могу думать, кроме его последней фразы: «Вы уже поняли»… У меня же кредит на машину! И жилья собственного нет. Без работы я просто окажусь на улице.

— Я буду уволена? — шепчу не своим голосом.