— Тут бы надобен котелок побольше, — хохотнула с порога тетя Вельма, весьма довольная размерами дичи.

С огромной поварешкой наперевес, тетя согнулась над котлом, оказавшись лицом к лицу с Джаспером. Он был уверен, что она вот-вот влепит этой железкой ему по лбу. Но вместо этого тетя Вельма опустила ее в горячую воду, уже розовую от крови, и принялась шевелить там птицу, пока ноги и хвост не погрузились, а утонувшая было голова не свесилась через край, сверля Джаспера невидящим взглядом.

Дядя Лео опустил руку мальчику на плечо, и тот аж подпрыгнул.

— Забери это, пока не испортил, — дядя сунул ему книгу мисс Бэбкок.

— Да, сэр! — Джаспер схватил ее и поспешил в дом, подальше от кровавых пятен на крыльце. «Место преступления. Не входить».

— Ты будто привидение увидел, — выдавил Уэйн с набитым ртом. Кузен сидел за кухонным столом, уплетая сэндвич. Второй такой же дожидался Джаспера на тарелке, выставленной у его обычного места.

Казалось, пол качнулся под ногами. «Это ее кровь была на стене, ее ладонь на двери».

— Что, если она умерла? — шепнул Джаспер.

— Кто умер? — чуть не подавился Уэйн.

Джаспер схватился за край стола, чтобы удержаться на ногах.

— Так, никто. Твой папа застрелил гуся.

— Здорово! Люблю гусятину. А ощипывать не люблю. Повезло мне.

— Повезло?

— Ну да. Ощипывать птицу — работенка для самых младших. Наслаждайся! — хмыкнул Уэйн, сунул в рот остатки сэндвича и, пританцовывая, направился к двери. Оттуда до Джаспера донеслось: «Молодец, па!» и удаляющийся бодрый посвист.

При виде сэндвича на тарелке желудок Джаспера сжался в комок. Мальчик выбежал в отгороженную спальню, где делил кровать с Уэйном, и бросил книгу на матрас. Заляпанный сухой грязью чемодан вернулся на прежнее место и лежал теперь на комоде рядом с кроватью. Он был открыт и пуст. Это значило, что тетя Вельма нашла внутри сверток грязной одежды, еще мокрой после ночи, проведенной в дренажной трубе. Джаспер закусил губу и с тоскою прикинул, не сбежать ли ему в поля, незаметно выбравшись из окна. Вместо этого он достал из-под рубашки мамино ожерелье и зажал в руке медальон.

Где же ты, мама?

Дверь хижины приоткрылась за занавеской.

— Джаспер? Мне бы не помешала твоя помощь, милый, — позвала с крыльца тетя.

— Иду! — крикнул Джаспер в ответ. Мамино ожерелье и дневник он затолкал под толстый перьевой матрас и утер глаза.

Когда он снова вышел на крыльцо, дяди уже не было рядом, а гусь качался на одном из стропил. Сквозь черные перепонки ног был продет острый крюк. Тем временем тетя Вельма вытащила из передника нож и одним взмахом отсекла шею птицы от пухлой грудки. При виде того, как гусиная кровь закапала в подставленную чистую сковороду, Джаспер с силой втянул в себя воздух.

Заметив ужас на его лице, тетя Вельма рассмеялась.

— Ты разве не знал, откуда берется подливка? А если удастся ощипать шею, с ней будет еще вкуснее, — с этим она отломила голову гуся и кинула ее в лохань для пойла, а затем в два счета расправилась с перьями на шее, несколько раз махнув тыльной стороной лезвия. Полоски мокрого черного оперения осыпались в большое ведро у ее ног, и вскоре в руках у тети Вельмы оказалось некое подобие толстой красной сосиски. Перед тем, как бросить ее в полную крови сковороду, тетя ненадолго макнула гусиную шею в горячую розовую воду котла, над которой еще поднимался густой пар.

К этому времени обезглавленная туша на крюке перестала истекать кровью. Тетя Вельма выпрямилась, протягивая Джасперу ведро с черным пухом.

— Лови сюда перышки, милый, — сказала она и принялась энергично выдергивать из гусиных крыльев длинные перья. Гусь задергался и закачался на крюке, пока тетя терпеливо лишала его глянцевитого одеяния. Избавившись от маховых перьев, она передала Джасперу плетеную корзину. — А это для пушинок. За гусиный пух в Бартчвилле можно выручить пару монет, но мне сгодилась бы новая подушка.

Джаспер встал, держа выше головы ведро, куда дождем хлынули пучки красивых мелких перьев. Мальчик, по мере сил, старательно ловил их, пока у него на глазах птица превращалась в ощипанную тушку. Раньше ему всегда нравилось гусиное жаркое, коронное тетино блюдо; оно было его любимейшим праздничным кушаньем. Тело птицы неистово раскачивалось, и дыры в черных перепончатых ногах ширились все сильнее.

— У тебя все хорошо, Джаспер? — по голосу тетки мальчик догадался, что та не имела в виду сбор перьев.