— У тебя был кто-нибудь? — спросил, прищурившись.

— А тебе принципиально? — сжала челюсти я.

— В целом — нет, у меня все равно никогда не будет соперников. Если они появляются, я их быстро устраняю.

— Продолжишь — настанет твоя очередь быть устраненным, — предупредила, чувствуя, что действительно готова убить его. И дело не в чести, не в насилии, Иоданир Тэпп просто вызывал у меня такую гамму эмоций, что требовалось его размазать. Его смерть — моя жизненная миссия.

— Я уже трепещу, — выдохнул он в мои губы, приблизившись. Указательным пальцем медленно провел по ложбинке вниз, поднялся вверх, к подбородку, задрав его, заставив посмотреть на него. Глаза в глаза, время, ощущения — будто воск, и мы, как мухи, в них увязли.

Если отвращение, азарт, адреналин, предвкушение и жажду агрессии смешать в одно и поджечь, то это немного объяснит мои чувства в тот момент.

— Ты моральный урод, Тэпп, причем генетически отборный, — гадко улыбнулась я. Умру через минуту-другую, поэтому воспользуюсь случаем, выскажу все, что думаю.

— А ты дьявольское совершенство. Просто карамелька, так и хочется попробовать, — просиял Садист и, запустив руки в мои волосы, крепко стиснул голову в ладонях. — Но продолжим проверять, где же лопается твое терпение, — чмокнул в нос, заставив дернуться.

Блузку оставил в покое, положил теплую ладонь на колено и неторопливо стал вести ею вверх, задирая юбку, поглаживая бедро, не отпуская моего взгляда.

Мне было хорошо, очень хорошо, я улыбалась, концентрируя в одной точке силу, чувствуя, как в нее устремляются молекулы воды. Медленно, постепенно… Как рука Садиста, ласкающая уже другое бедро.

Вдох-выдох. Сила нарастает, привычно приводя к эйфории, расслаблению. Он тянется к моим губам.

Точка концентрации — легкие Тэппа. Скоро, любитель карамелек, ты сдохнешь.

Он закашлялся, в глазах, вопреки ожиданиям, не было страха, паники, только ликование, словно получил главный приз. Повалил меня на кровать, сам навалился сверху, засмеявшись сквозь кашель, хрипя.

Я вдруг потеряла концентрацию, прекратила давить и наращивать силу, задергалась под Садистом.

— Пусти, сволочь! — я извивалась, пытаясь вновь сконцентрироваться и чувствуя какое-то странное давление в голове, будто отдаленный гул техники… Тэпп не снимал ведь с меня чипа, он не может воздействовать на сознание…

— Похвально, Карамелька, — хохотал Садист. — Остановила на самом интересном, правда я думал, терпение иссякнет еще на блузке. Хотела подразнить?

Откашлявшись, он приподнялся на локтях, снова принялся гипнотизировать взглядом светло-серых глаз, только, к моему ужасу, они не были холодны, а горели странным фанатичным, безумным огнем.

— А теперь слушай внимательно, Мия, — заговорил хрипло, приказным чеканным тоном. — Я возьму у тебя больше, чем тело. Играть — так по-крупному. Я заберу тебя всю, ты станешь моей тенью, моей игрушкой, моим продолжением. Моей. Я просто поглощу тебя целиком. Раз мнишь себя равной мне, раз равна мне, то готова.

— Игрушки тоже имеют власть над хозяином, — я с ненавистью глядела в его глаза, силясь понять, что именно он задумал, что означает «поглощу целиком». — Тени сбивают с пути, а продолжение может оказаться неожиданным. Поэтому, Тэпп, ты также расплатишься.

— Да, Карамелька. Но, в отличие от тебя, свою расплату я буду держать под контролем, дозируя, нивелируя или наслаждаясь. А теперь все, время вышло. У меня встреча, так что, к сожалению, придется расстаться.

Он поднялся, сел и после внимательного осмотра узлов у моих щиколоток принялся их распутывать. Как только ноги освободились, я резко вскочила, хотела унестись прочь, очиститься, отрешиться от произошедшего, но не смогла. Едва не упала. От травмы уберег проклятый Тэпп, перехвативший за талию.

— Спокойно, — в его голосе слышалась ухмылка, подбородок уперся в мою макушку. Спиной я чувствовала мускулистое, твердое, будто камень, тело. Поначалу казалось, оно не излучает тепла, неживое, а после меня будто опалило: ритмом чужого дыхания, температурой, жестким захватом.

— У тебя еще часов шесть будет отходняк: туман в голове, слабость в мышцах. Придется отлеживаться. А теперь посиди тихо, я развяжу руки.

Садист был прав. Меня подташнивало (видимо, из-за резкой активности после длительной неподвижности), голова болела, а ноги не слушались, подгибались (в чем секунду назад убедилась).

Руки он освободил еще быстрее, чем ноги, обул, присев на корточки у ног, помог подняться, удерживая за талию, предотвращая мое падение.

— Ходить можешь? Или тебя донести? — поинтересовался невыразительным тоном.

Я не смотрела в его лицо, сфокусировала взгляд на двери. Мне необходимо было как можно быстрее покинуть эту комнату. Казалось, если не сделаю этого тотчас, сойду с ума.

— Я дойду, — отрезала холодно.

Тэпп кивнул. Меня он не отпустил, страховал, придерживая за талию все то время, когда мы шли по коридору мужского крыла общежития, перешли в мою часть, поднимались на третий этаж.