— Внимание всем! — заговорил стоявший на подоконнике. Мелодичный, бархатистый, но со стальными нотками тембр голоса, словно пронзивший насквозь. — Только что Левий Бехли поставил свою гордость на то, что его дар быстрее мысли. И я принял его ставку. — Парень ликующе улыбнулся, глядя на кого-то внизу, видимо, на второго участника пари.

— Он кто? — спросила я, подавшись ближе к Вироне. Никак не могла оторвать взгляда от парня на подоконнике, потрясенная, завороженная.

— Тэпп, выпускник с ментального. Ну или просто Садист. А Левий — пиро. Ну и идиот заодно. Кто в здравом уме спорит с Тэппом?

— Да брось, Рони, — хохотнул Головастик. — Думаю, у Бехли неплохие шансы, он быстр. Слышал, что у него четвертый уровень дара.

— Дурак, — однокурсница пихнула парня в плечо. — Дар не может быть быстрее мысли.

— Ну вот и глянем.

А Тэпп, усевшись на подоконник, ухмыляясь, внимательно следил, как темноволосый и темноглазый парень, стоявший рядом, принимает ставки. Студенты галдели, пихались, и практически все ставили на менталиста.

Сглотнув, я наконец оторвала взгляд от того, кого Вирона назвала Садистом, огляделась в поисках красноватых глазков камер. В «Пикса три» они были повсюду, даже в туалетах, общих душевых, подозревала, что и в личных комнатах. Имелись и здесь, но… Конкретно этот угол, где собрались решать вопрос, что быстрее: дар или мысль, — попадал в слепую зону. И студенты, видимо, знали об этом.

Значит никто из преподавателей или охраны не сможет помешать ничему, что здесь произойдет.

— Приступим! — скомандовал Тэпп, спрыгнув с подоконника в толпу. — Вейс, лист.

Когда студенты расступились, оставляя в середине круга лишь Садиста и светловолосого, худого и нескладного парня, видимо, Левия Бехли, с зависшим между ними листом сероватой бумаги, который кто-то стащил из химической лаборатории (его телекинезом явно удерживал тот самый Вейс), игра началась. Воцарилась мертвая тишина.

— Ты поклялся, Тэпп, — послышался ломающийся голос Левия.

— Мне к паршивым собакам не нужны твои эротические фантазии, — по красивому лицу расплылась гадкая ухмылка. — Только мысленное усилие, буду ждать только его. Снимай уже и попробуй поджечь.

Чтобы получить доступ в голову пиро Тэппу требовалось, чтобы тот избавился от ди-чипа, защищавшего от любого ментального воздействия. Правилами учреждения было запрещено снимать его даже в душе… Уже только за это нарушение обоим спорщикам грозило серьезное взыскание.

Левий Бехли потянулся к затылку и, повозившись секунду, открепил чип, отдал его протянувшему руку товарищу.

— Раз, два, три, — быстро отсчитал Тэпп.

Бумага даже не успела задымиться или затлеть, когда Левий, согнувшись пополам, мучительно простонал, схватился за голову.

— … урод! — нецензурно выругался пиро.

— Зато зарываться перестанешь, — беззаботно рассмеялся Тэпп. — Если лучший студент на потоке такой слабак, то вы, пиро-кретины, вообще ничего не стоите.

— Гнида! Больно! Прекрати, — простонал Бехли, практически свалившись на пол. Никто ему на помощь не спешил, никто не обрывал Садиста, не напоминал, что спор закончен, он выиграл.

— Признай, что я прав, Бехли, — со зловещей ухмылкой заявил Тэпп.

— Признаю! — выкрикнул тот.

Воздействие прекратилось, Левий, тяжело, натужно дыша, поднял взгляд на своего мучителя.

— Если бы чип остался… у тебя бы… ничего не вышло.

— А ты уверен в этом? — Садист, наклонив голову на бок, прекратил ухмыляться и теперь глядел на Бехли как на занятную букашку, словно думал: раздавить сейчас, еще понаблюдать. — Ты уверен, что у меня кишка тонка взломать защиту? Да, не за минуту взломать и даже не за пять, но все равно. Уверен? Может, хочешь новое пари?

Все молчали, ловя каждое слово, кажется, подобно мне, даже дыхание затаили. Ужас и чувство опасности смешивались со жгучим, почти болезненным любопытством.

Бехли раздумывал с минуту, потом, встав прямо, вернул себе чип, ответил:

— Никто не сможет взломать защиту. При попытке положено доложить администрации или куратору.

Тэпп растянул в усмешке один уголок рта, глаза будто застыли, в них сквозил холод, царила пустота.

— Все ясно, Левий Бехли, — наконец произнес он. — А теперь — расплата. Мне нужна твоя гордость.

Пиро вздрогнул, заметно напрягся.

— Таково было условие. — Ледяной голос менталиста гулко прокатился по рекреации.

Мгновение-другое Бехли оставался недвижим, в упор смотрел в лицо Тэппа, а после опустился на пол на колени и, наклонившись, быстро лизнул высокий ботинок Садиста, передернулся.

— Еще. Другой, — последовал жесткий приказ.

Было противно смотреть на Левия, другие студенты и их реакция вовсе не волновали. Все мое внимание занимало лицо Тэппа, казалось бы, непроницаемое, будто окаменевшее, но я видела, чувствовала его удовлетворение, ликование, улавливала какой-то маниакальный блеск в светлых глазах…