— Эй, у тебя там всё впорядке? Коробки не все отнес. — услышала я голос профессора, чьё имя вспомнить никак не могла. Но именно она сегодня в столовой завела заунывную речь про тысячу адептов, что отчисляясь спиваются из-за горя потери лучшей школы. О том, что в случае отчисления нас будет всю жизнь грызть совесть о том, что мы заняли чьё-то место. Не сделали лучше ни себе, ни другому магу. Староста нашего курса на это хмыкнул и доверительно громким шепотом рассказал, что его дядю выставили из школы, но с ним сейчас всё хорошо. Живёт припеваюче. Стал директором крупной фирмы по продаже МагШаров.

Раздался цокот каблуков по полу. К нам явно направлялись. Спасший меня маг, чьего лица я не могла рассмотреть из-за напяленного им на лицо капюшона и тусклого фаербола, который больше мешал, чем помогал распознать спасителя. Он совсем не намного выше меня. Повернул меня спиной к стеллажу, поставь руки справа и слева от моего тела. Отозвался явно не своим голосом, переходящим на какой-то писк. Ну ясно, адепт решил прикольнуться и сказать так, чтобы я его в толпе уж точно не вычислила. Хотя можно подойти к заунывной даме и спросить кто таскал вместе с ней коробки в тайном отделе, но, боюсь, после моего единственного небольшого вопроса мне устроят допрос с пристрастием.

— Ща! Тут проверить кой-чего надо!

— Быстрей давай. Я не хочу торчать в этой сырости больше часа! — ответили ему и шага на миг замолкли, а потом стали отдаляться.

Мужчина посмотрел на книгу в моих руках и хмыкнул. Только сейчас я заметила, что обнимаю её, как тростинку — утопающий или молитвослов — последний верующий.

— Ты зашла в тайный отдел чтобы забрать недавно привезенный любовный роман? Неужели такая заядлая поклонница? — говорил шепотом. — Не могла дождаться завтра?

Я хихикнула, внутренне обрадовавшись, что меня не заподозрили ни в чём дурном. Кивнула с важным видом и посмотрела на капкан из рук, окружающий меня. И как мне, спрашивается, из него выбираться? Маг понял моё замешательство правильно и отпрянул, выпуская на волю.

— Ты мне понравилась. Смелая. Считай, я эту книгу тебе дарю. Тебе не нужно будет расписываться за неё и брать лишь на время. Возьмёшь навсегда.

Я чуть не разразилась истерическим хохотом. Он хотя бы понимает, что сделал? И какую книгу я могу взять себе навсегда? Запретную или только обложку? Я улыбалась от уха до уха. До того как из под завала не вылезла знакомая сороконожка. Улыбка сама собой спала.

— Эх, полынный горе-цвет! Заставляешь меня убираться за тобой. — произнёс шепотом, но и этого было достаточно стоящему за ним животному. Я читала книгу в царствии Аврора, брала у Бернары, полынный горе-цвет означает на языке цветов: «меня радует наша встреча». Кивнула, не понимая, что здесь может радовать и вздохнула.

— Полынный горе-цвет! Новое!

— Ещё! Ещё новых слов! — влетели в помещение ещё парочка сороконожек.

— Чёрт! — выругалась обыденно на родном.

— Знакомое! — завыл кто-то.

— Заставляешь! Заставляешь! Ням! Вкусное! Новое!

Мужчина приложил палец к губам, показывая жестом, что нужно молчать.

— Запах моей книги! Чую! Моей книги! — влетело в помещение существо с множеством конечностей, объёмное как шар, наполненный жидким огнём. Крю

— О нет! В листах кусок книги… — он подбирал каждое слово, чтобы не сказать нового. Этих сороконожек привлекают новые слова, они на них отвлекаются так как являются поглотителями слов, но читать сами не умеют. Услышав знатока берут того в плен, пока он не расскажет все, которые знает. Поэтому у библиотекарей и их помощников очень малый словарный запас в тайных отделах. — Переплёт, обложка — кожа мага. Книга — сосуд — душа. Маг отдал. Ради знаний.

— Ради! — закричало чудовище. — Новое слово! Достаньте мою книгу!

Сороконожки принялись исполнять приказ и ворошить листки.

— Беги! — шепнул мне маг. Ого! Даже в опасной жизненной ситуации сохранил самообладание и не стал выдавать свой голос. Но я стояла. Стояла и как завороженная смотрела как вызывает стихию огня, продвинутую версию огненной струи, которая выглядит как непрерывный поток пламени. И использует ввиде кнута. Когда к нам ринулось страшное существо, пытаясь дотянуться скрюченными конечностями до меня, мужчина создал мощную огненную стену. Я зажмурилась, но даже сквозь сомкнутые веки видела ярко жёлтый цвет. Жар опалил. Интересно, загорю ли я? Мы услышали странные шелестящие звуки, как будто шорох сухих листьев колышущихся на ветру и запах сгоревшей книги. Как только стена спала я побежала прочь, прижимая к себе свою книгу.

Спустя час мы с Мэдоком отправились на карете в город. Отчего-то он был хмур и постоянно смотрел в окно, но и я завести разговор попыток не предпринимала. Мне читать нужно. Перед отъездом Кармен попробовала отговорить от поездки, говоря, на что мне сдался эта встреча с другими первокурсниками, а потом рассказала о непонятном видении: она принимала ванну, когда вода вдруг стала хрустально зелёного цвета, а потом на ней чёрными буквами, каллиграфически написали моё здешнее имя.

— Ты стихийница земли. — напомнила ей её же слова. — Сама говорила, что дар прорицания у тебя настолько низок, что его даже артефакт не видит. Ты только погоду через раз предсказываешь. Я поеду. Тем более студенческий городок увидеть хочу.