— Петрова, вставай! Пошли завтракать!

— Сашка, выйди! Я ещё не одета!

Я любила спать голой, и вчера, не сделала исключение этому правилу. Видимо, Сашка это заметил, так как вдруг перестал улыбаться и уставился на меня.

— Буткевичус, вон!

Зажав простынь возле груди я кинула в него подушкой. Ловко поймав, он, ухмыляясь, вернул её обратно на мою кровать.

— Хорошо, хорошо, не психуй, выхожу! Поторопись. Все уже давно собрались.

После завтрака в той же кафешке, мы с девчонками отправились купаться и загорать, а парни поехали в близлежащий посёлок, чтобы закупить свежее мясо и алкоголь для вечерних посиделок.

Был полный штиль, и море сверкало своей бриллиантовой гладью. Ветер по — прогнозу ожидался только к вечеру, поэтому сёрфинг решили отложить до завтра. Я лежала на горячем песке, наслаждаясь запахом моря и душевным спокойствием. Внезапно, холодные брызги заставили меня подскочить.

— Сашка!

— Пошли купаться, Петрова!

Весь день мы протусили на пляже, катаясь на арендованных водных скутерах, играя в волейбол и пляжный футбол. Я чувствовала, что слегка сгорела, несмотря на обильно нанесённый на кожу крем от солнца.

Когда все уже собрались уходить, я решила, напоследок, сделать последний заплыв в море. Я отплыла на приличное расстояние, как внезапно, мою ногу свело сильнейшей судорогой. От неожиданной резкой боли я потеряла ориентацию, и поплыла не обратно к берегу, а ещё больше удаляясь от него.

Я остановилась, огляделась, и страх железным кольцом сжал все мои внутренности: берег маячил слишком далеко, мне никак не доплыть… В дикой панике я начала барахтаться и кричать. Пару раз хлебнула солёной воды и, когда уже вся жизнь пронеслась перед глазам, с огромным облегчением увидела, что ко мне приближается Сашка, делая большие взмахи руками.

— Греби к скале! — заорал он.

Действительно, расстояние до утёса было значительно короче, чем до берега. Я перевернулась на спину и, не без труда, начала грести в правую сторону. Саша плыл рядом, его присутствие успокаивало и придавало сил. Казалось, прошла целая вечность, прежде, чем я смогла уцепиться за большой каменный валун.

Буткевичус помог мне взобраться на камень, я легла на живот, тяжело дыша. Меня трясло от долгого пребывания в холодной воде и от пережитого ужаса. Минут пять мы приходили в себя, потом Сашка встал и, не говоря ни слова, протянул мне руку. Я еле поднялась — ноги плохо слушались.

— Лезь наверх! — скомандовал он.

Мы карабкались на утёс, благо, каменные валуны были не острые, а округлые, омытые водой. Наконец, мы взобрались на самый верх и, пройдя всего несколько шагов по направлению к лесу, от бессилия я споткнулась, упав на колени.

Буткевичус обернулся и посмотрел на меня. Его лицо, как та скала, было словно высеченное из камня. Я поняла. Сашка злится. Но почему? Мы же спаслись! Он подошёл ко мне и грубо, одним рывком поднял за плечо.

— Вставай! — резко сказал он, потащив меня за собой в лес.

— Остановись, прошу! — задыхаясь выдавила я, и с трудом, сбросив его руку, прислонилась к дереву. — Всё… я больше… не могу…

Голова кружилась, дыхание сбилось, ноги подкашивались, а сердце колотилось как, что казалось разорвёт грудную клетку. На минуту я прикрыла веки, а когда открыла, то обомлела: Буткевичус смотрел на меня взглядом хищника, голодного дикого зверя. Его глаза опустились ниже и замерли на уровне моей груди. Я тоже опустила глаза и ахнула. Верх от бикини сбился, и одна грудь полностью обнажилась! Дрожащими пальцами я поправила купальник, и провела руками по голове, приглаживая волосы. Буткевичус молча следил за моими движениями, а потом в два шага приблизился ко мне.

Обхватив моё лицо ладонями, он поднял его, вынуждая посмотреть в его глаза. И то, что я увидела в них, заставило меня замотать головой и зашептать: "Нет, нет, не смей!", потому что в его глазах явственно читалась… похоть! Вот теперь я по — настоящему испугалась. Но было что — то ещё… что — то, что горячей волной поднималось внутри, вызывая странную пульсацию внизу живота. Неужели я?… Но не успела больше ничего подумать, как он впился в меня обжигающими губами, проталкивая свой язык в мой рот.

Я вырывалась, как могла сопротивлялась, но он был сильнее, гораздо сильнее. Наконец, не в силах больше бороться, я обмякла в его руках. Буткевичус неистово целовал моё лицо, мою шею, грудь, с рычанием покусывал соски и тёрся о них своей щетиной. Я чувствовала, что начинала улетать, но уже не от страха, а от наслаждения… Подхватив меня под ягодицы, он заставил обхватить ногами его бёдра. Отодвинув трусики бикини в сторону, он резко вошёл в меня. Я охнула от такого внезапного яростного вторжения. Я обняла ствол дерева руками, к которому он прижимал меня, и закрыла глаза. Адреналин хлестал по венам, в сто крат усиливая желание. Мозги отключились напрочь. Лишь единственная мысль слабым мотыльком билась сквозь моё затуманенное сознание: