— Селий Джайз! — строгий голос Морфея вырвал меня из мечтаний и заставил испуганно вздрогнуть. — Слюни подберите! Надеюсь, то, о чем вы думаете, достаточно пристойно?..

Послышались смешки ребят, а я предательски покраснела, выдавая, что до пристойностей мне ой как далеко…

После занятий я поспешила в комнату в надежде поскорее увидеть Джонаса и узнать, как он себя чувствует, но при переходе на третий этаж меня вдруг кто-то грубо сдернул с лестницы и, зажав рот рукой, потащил в сторону складских помещений.

Я замычала и задергалась, но очень быстро меня втолкнули в затхлую комнату, заваленную хламом, и закрыли дверь.

Магический огонек взвился под потолок, освещая лица четверых незнакомых парней, и по их облику я поняла, что это старшекурсники.

Пятый все еще держал меня, но по знаку главаря отпустил.

— Что вам нужно??? — я постаралась сделать свой голос гневным, твердым и удержать рвущуюся наружу дрожь.

Ко мне сделал шаг старшекурсник, сильно отличающийся ото всех кичливо богатой одеждой и холеным, идеально красивым лицом. Темноволосый красавчик поблескивал светлыми пронзительными глазами, когда осматривал меня с ног до головы.

— Ходят слухи… — начал он насмешливым презрительным тоном, — что такой смазливый мальчишка, как ты… падок на мужчин…

Я похолодела от страха.

Они что-то видели? Они узнали, что я разбрасываюсь поцелуями?

Что ж, невольные свидетели вполне могли быть, но… почему именно сейчас?

— Наглая ложь! — я выкрикнула твердо и решительно, но рядом стоящий с аристократом парень-бугай резко обрушил на мою щеку хлёсткую пощечину. Меня обожгло болью, в глазах потемнело, а разбитая губа начала пульсировать.

На глаза невольно навернулись слезы от боли, но я изо всех сил постаралась их сдержать.

— Полегче, Фог, полегче… — с притворной мягкостью проговорил аристократ. — Мальчик у нас нежный, как цветочек, поди, и шея сломается невзначай…

— Что вам нужно от меня? — прохрипела я, на что наглец ухмыльнулся.

— Всего лишь небольшую услугу. Совершенно небольшую. Ты подкидываешь этот небольшой амулет в одежду Джонаса Лиррэя… — аристократ достал из кармана совершенно незначительный с виду кованный предмет в виде птички, — а я не рассказываю всем, что ты — мужеложник. И тебя соответственно не изгоняют из Академии…

Гадкий красавчик улыбался.

— У вас нет никаких доказательств… — процедила я, на что аристократ отмахнулся.

— А мне они и не нужны! После того, как вы с этим рыжим олухом регулярно держались за ручки, все поверят одному только моему слову. Думаешь, никто не видел, как вы постоянно уединяетесь с ним в его комнате? Что вы там делаете? Только не говори, что домашние задания!

Я застыла изваянием, переваривая сказанный бред.

Они подозревают меня в отношениях с парнями только потому, что Мик иногда держал меня за запястье? КАКОЙ АБСУРД!

Но этот абсурд прямо сейчас грозил мне скорейшим отчислением…

Аристократ сунул мне в руку кованный амулет и заговорщически прошептал:

— Просто положи это Лиррэю завтра в карман камзола. И все! Больше ничего делать не нужно! Это ведь так просто, не так ли? И у тебя не будет никаких проблем, я обещаю!

Похлопав меня по щеке, мерзкий шантажист сделал знак своим парням, и они поспешили на выход.

Оставшись одна, я почувствовала, что у меня дрожит все тело. Саднила разбитая губа, колотилось сердце.

Предать Джонаса?

Как же я могу???

Нет, ни за что!

Пойти к Хранителям и рассказать о шантаже? Но ведь они и так думают, что я извращенец! Тут и доказательства никакие не нужны!

Нет, это не выход!

Ничего Лиррэю не подкидывать и будь что будет?

И будет конец. Моему обучению. Моей последней надежде…

Рассказать Джонасу о том, как меня подговаривали навредить ему?

В сердце загорелась надежда. От слухов он меня не защитит, но вот свидетельствовать, что это лишь заговор, сможет…

Да, так я и поступлю!

Обрадованная, я поспешила в нашу комнату и влетела в нее без предупреждающего стука.

Но увиденное в ней заставило меня застыть изваянием и перестать дышать: Джонас сидел на своей кровати в обнимку с какой-то девицей и… целовался с ней!

Страстно так, глубоко. С поглаживаниями спины и шеи.

Я смотрела на их телодвижения и слушала неприличные причмокивания, ощущая, что в мое сердце входит острый раскаленный клинок.

Боль.

Она была такой мучительной, что я тут же забыла обо всем на свете.