Шрифт:
О шантажистах, о разбитой губе, о радости, в которой варилась весь день, и вообще о цели своего существования.
У Джонаса есть подружка. И это не я. Я никогда не буду с ним.
А я хотела быть с ним???
Поздравляю, Селена, ты выиграла главный приз в номинации «самая бестолковая идиотка королевства Элевейз»!
Слезы я не смогла удержать, и они соскользнули по пылающим щекам, охлаждая кожу.
В этот момент Джонас наконец-то оторвался от своей девицы и резко повернул голову ко мне.
— Извините… — пробормотала я, поспешно отворачиваясь, а потом сломя голову бросилась прочь.
Уже вечерело, но сторож все же выпустил меня в Академический сад. Хорошо, что сегодня дежурит старик Рэйми. Он всегда был благосклонен ко мне. Сделал вид, что слезы мои не заметил…
Я бежала по аллее поглубже в сад, зная, что найду там несколько старых лавок.
Мне хотелось просто побыть одной.
Никогда не думала, что однажды почувствую настолько глубокое опустошение.
Усевшись на последнюю лавку, я подтянула к подбородку колени и положила голову на полусогнутые руки.
Спряталась.
Спряталась от всего мира и все-таки дала волю слезам.
Ненавидела себя за эту позорную слабость и не могла остановиться.
Было так больно, словно меня бросил жених.
Но ведь Джонас мне никто!
Но сердце, похоже, считало иначе…
Глава 31. Родерик?
Вечер. Двор Академии Светоча
Лавиан Шими кивнул сторожу и медленно вышел на свежий воздух.
Зима закончилась как-то резко, но в этих широтах подобное явление было привычным. Снега уже не было, воздух отчетливо отдавал весной, хотя деревья все еще были голыми и торчали в небо коряво изогнутыми ветвями.
В его королевстве климат был совершенно иной. Из-за купола, ограждающего вампиров, там круглый год было тепло. Хорошая земля, плодовитая. Правда, полная змей и прочей опасной живности, а еще… все равно тюрьма.
Лавиан слегка поёжился от порыва ночного ветра и, щурясь всмотрелся в большую полную луну.
Ее света хватало, чтобы с легкостью рассмотреть тропинки, убегающие сквозь сад, увидеть выложенную булыжником площадь, заметить изящную статую нимфы в фонтане поодаль и даже разглядеть кованные завитки далеких массивных входных ворот.
Он пробыл тут уже несколько недель и до сих пор не нашел своего перерожденного сына.
До Академии его отчетливо вел след сыновьей магии, его родственное чутье, но потом этот след резко оборвался и исчез.
Лавиан безумно забеспокоился, но Академию покидать не спешил. Своей интуиции он безоговорочно доверял, а она сейчас твердила: Родерик здесь!!! Вот только он… спрятался!
Как? Трудно сказать.
Почему? Еще труднее…
Сердце мужчины трепетно забилось, а амулет на его шее, подаренный Его Величеством Таиром, резко потеплел, вливая в него живительную магию.
Даже без живительной подпитки энергией других существ амулет поможет продержаться еще долго, но Лавин хотел бы его силу сэкономить: кто знает, сколько еще времени ему понадобится на то, чтобы найти своего сына?
Сын…
Каким он родился на этот раз? Остался ли у него прежний облик? А душа? А дух? А… память?
Конечно, случаи перерождения душ были достаточно редки и всякий раз несли в себе самые разные последствия. Иногда рождалась буквально идентичная личность с таким же точно телом и лицом. Иногда — черты существенно отличались. С памятью тоже бывало по-всякому… Но для герцога Шими было важно только одно: это был его сын! Горячо любимый и столь долго оплакиваемый…
Память невольно вернула его в те времена, когда Лавиан, сам того не разумея, толкнул сына в объятья смерти. А все потому, что оказался непомерно жаден…
Герцог резко тряхнул головой. Ему не хотелось в эту минуту вспоминать о своей мучительной ошибке и снова испытывать угнетающее чувство вины. Он надеялся, что, если Родерик вспомнит его в конце концов, то сможет его простить…
Вдруг в его мысли ворвался приглушенный, почти невозможно тихий… всхлип.
Лавиан замер, раздумывая, не почудилось ли ему. Может это скрипнуло ветвями старое дерево над тропинкой? Или над Академией пролетел какой-нибудь бесплотный призрак?
Но всхлип повторился, и сердце герцога Шими неожиданно вздрогнуло, словно почувствовав столь долгожданный и желанный отклик.
Родерик?
Лавиан бросился бегом, забыв о холоде и обо всем на свете. Тропинки разбегались в разные стороны, и он не знал, какую именно избрать, поэтому ему пришлось немного поплутать еще несколько минут, пока он не заметил вдалеке одинокую тощую фигурку скукоженного на лавочке человека.
Больше сигналов, указывающих на то, что это его сын, не поступало, но Лавиан поспешил вперед сразу же, как увидел его.