Я чувствовал, что от волнения у меня распирает в груди. Амулет вскрыл одного подозреваемого. Тут же пострадал мой лучший друг…

Смущало только то, что, судя по всему, этот мальчишка… Селий Джайз точно не был причастен к случившемуся, потому что на момент нападения был со мной…

У него есть сообщники? Он не единственный вампир в Академии? Я готов верить во что угодно, но Хранители… посчитают ли они мои аргументы вескими?

Через несколько минут в зал подтянулись остальные Хранители. Их было семеро. Супруги Бинн, Марион Мирей — преподаватель астрономии, философии и древней алхимии, братья-близнецы Иллирий и Асваний Боэмми — учителя по боевым плетениям и печатям, Майна Шув — специалист по лекарскому искусству и ядам, а также Фаррин Бишон — глава Академии и учитель по всем разветвлениям магии вкупе с физической подготовкой.

Бишон взмахнул рукой после моего поклона, требуя поскорее объяснить то, ради чего я всех здесь собрал.

Я начал свой рассказ со странностей в самой Академии, а закончил вчерашним происшествием в коридоре. Конечно же, основным аргументом проявления «вампиризма» было действие амулета, но на лицах Хранителей я увидел скепсис. Всё внутри у меня опустилось.

— Еще раз назови имя того ученика… — попросил Бишон.

— Селий Джайз… — ответил я, с трудом борясь с подступающим разочарованием. Неужели они не посчитают мои действия правомерными? А амулет? Это тоже не доказательство?

— Я помню это имя! — подала голос Майна Шув — стройная рыжеволосая женщина средних лет. — Он отличился на моих занятиях высоким уровнем знаний и немалой прилежностью…

— Да, я тоже помню этого парнишку, — отзывался один из близнецов Иллирий. Он сложил руки на могучей груди, а растрепанные светлые волосы согнал с лица взмахом головы. — Славный малый. На первых занятиях не мог даже элементарного водяного знака вывести, а за два месяца научился рисовать даже портальные печати… У него точно есть потенциал…

Я слушал все эти реплики и с каждым последующим словом ощущал всё большее смятение. Они что не верят мне? Они не услышали моих предположений? Никто не собирается проверить его?

— Джонас, — обратился ко мне глава. — Я хвалю тебя за рвение, но… мы не можем так просто обвинять никого их наших кадетов, основываясь только на действии какого-то неизученного амулета. Считаю, что вина этого парнишки только в одном — в его… позорных пристрастиях. И это действительно заслуживает серьезного наказания. Однако, он показал и свои хорошие стороны, поэтому мы должны дать ему второй шанс… Скажи, где он сейчас?

Я со стыдом опустил голову: в том, что я ударил и связал мальчишку, я не признался.

Отношение Хранителей меня откровенно бесило, но… у меня не было ни власти, ни права ослушаться их.

— Парень в моей комнате, — проговорил я глухо, а потом добавил:

— Скажите, если я смогу предоставить другие доказательства его… нечеловеческого происхождения, вы предпримите какие-либо меры?

Глава неопределенно кивнул.

— А как на счет моего друга? Разве его состояние — это не признак вампирского нападения?

— Нужно тщательное расследование, Джонас, — ответил мне Марион Мирей. — Возможно, твой друг просто исчерпал свой резерв по собственной инициативе! Но мы во всем разберемся, не волнуйся!

— Я хочу поговорить с этим Селием Джайзом, — вдруг произнес Бишон, вставая. — Джонас, отведи меня к нему…

Я вздрогнул. Похоже, придется признаться всем, в каком положении я его ставил.

— Хорошо, Глава, — ответил я. — Только хочу предупредить, что он… связан.

Майна Шув издала укоризненный возглас:

— Джонас! Так же нельзя! Если тебя посчитают старшекурсником, издевающимся над младшими братьями, не видать тебе места Хранителя, как своих ушей!

Меня эта новость ужаснула. Я скоропостижно извинился и поспешил выскочить в коридор. Бишон вышел вслед за мной.

Некоторое время мы с ним шли молча: я пристыженный, он — задумчивый.

— Знаешь, — проговорил Глава через некоторое время, — ты сильно напоминаешь мне меня в молодости. Я тоже был таким же горячим и ревностным, как и ты, но, хочу тебя предупредить, Джонас — не спеши судить окружающих слишком поверхностно. Иногда у людей могут быть особенные причины для того или иного поступка…

Я слушал главу с мрачным чувством, что он пытается вразумить слишком вспыльчивого дурачка. Это раздражало еще больше. Но прекословить я не посмел.

— Ты уверен, что Селий именно поцеловал другого кадета? Может, это были просто дружеские объятья?

Я едва не скрипнул зубами от раздражения. Они думают, что я совсем идиот???

— Уверен, — процедил я сквозь зубы. — Самый настоящий поцелуй! Взасос, если уж быть точным!!!

Прозвучало грубо, но Глава лишь нахмурился.

— Что ж, при наличии свидетеля с Селия стребуем серьезное взыскание и предупреждение об исключении, если он продолжит в том же духе. Как зовут второго участника?