Шрифт:
— Костик! — промурлыкала Света, изображая приятное удивление. — Как хорошо, что ты зашел!
— Я на минуту только. Давай свою бумажку и я пошел…
— Быстрый какой! Ее еще написать надо…
— Так чего не написала-то? Сидишь ведь целый день тут…
— Да я ж работаю, Костя!
Ага, работает она… слоняется по части и сплетничает со всеми, кто не прочь…
Света, сидя за своим письменным столом, положила пышную грудь на одну руку, а другой подперла подбородок.
— Ой, Кость, как бы я хотела с тобой поехать… развеяться там немного… Сходить в какой-нибудь бар…
Тьфу ты!
— Я не собираюсь по барам ходить. Я на учебу еду.
— Да ну! А где ж ты будешь с девушками знакомиться? В училище-то, поди, одни мужики…
— Свет, я тебе в последний раз повторяю: я еду на у-че-бу!
— Да эт понятно, но неужто на дискотеку ни разу не сходишь?
У Кости начало заканчиваться терпение.
— Я даю тебе 2 минуты на написание записки, а потом ухожу.
— Ладно-ладно, — спохватилась Света и стала искать бумажку, а потом корявым докторским почерком нацарапала на ней: "Золотой браслет на руку цепочкой".
— Ты сбрендила, Свет? Такие вещи надо самой выбирать…
— Я полагаюсь на твой вкус…
— Нах*ра? Его мерить надо, смотреть…
Он нарочно выругался — чтобы Светка обиделась и отстала, но она только меда в голос подбавила:
— Кость, да успокойся ты. Какой купишь, такой мне и понравится.
Плюнуть бы, отказаться… но мы ж не такие..! Костя решил, что купит не глядя, первый попавшийся, что в уложится в сумму:
— Давай деньги.
— Ой, Костик, а можно я тебе потом отдам, когда вернешься? Мне как раз пока зарплату перечислят…
А вот это уже был перебор.
— Нет, — твердо ответил он. — У меня столько лишних денег нет, чтобы золото покупать. Вот накопишь, поедете с Комаровым в отпуск — и купишь.
Света надулась.
— Ладно, — ядовито проворчала она, вырвала у него бумажку и нацарапала на другой стороне: "Шоколадка Lindt большая". — На это у тебя есть деньги?
Костя покачал головой: ну что за дурная баба?
— Посмотрим, — буркнул он и, прихватив бумажку, быстрым шагом вышел из кабинета.
Глава 2
Костя специально выехал заранее, чтобы провести у родителей выходные перед началом сессии. От созерцания родных пейзажей сладко щемило сердце. Будто и не было этих десяти лет, что мотался по военным частям… Приезжал, конечно, в отпуск, но совсем ненадолго: молодость бурлила в крови, хотелось на моря, на юга, а теперь остыл немного. И так радостно смотреть на то, как ветер колышет старинные высоченные березы — наверно, с пятиэтажный дом, не меньше. Как курится дым из банной трубы у соседей, как дед Осип окучивает картошку — кажется, он за 20 лет, сколько Костя его помнит, ни капли не изменился. Все та же белая борода, все то же морщинистое, но крепкое и загорелое тело.
А потом Костя вдруг увидел нечто неожиданное: крошечное тощее существо с короткими — до плеч — темными пушистыми волосами, огромными глазищами и длинными загорелыми ножками, торчащими из просторных шорт. Костя не видал Алису, наверно, лет 12 — точно уже и не вспомнить. Она же в городе живет, и раньше-то редко приезжала, а как он в армию ушел, так они и вовсе перестали пересекаться. Правда, по юности дружили: она смешная — Алиска. Боевая такая была, даром что козявка. Вечно и на хулигана накричит, и за собаку заступится. Добрая, но задиристая. В общем, нормальный боевой товарищ. Только вот Костя помнил ее 12-летней, а теперь… это настоящее чудо из Зазеркалья — женщина, только маленькая, как будто уменьшенная копия нормальной, но чудо, как хороша — так и хочется потискать. Интересно, сколько ей теперь… лет 25, наверно…
— Привет, солдафон! — заверещала Алиска, завидев Костю издалека и замахав тонкой загорелой рукой.
— Здорово! — буркнул он, не особенно довольный обращением к себе. — Какими судьбами?
Алиса подошла к забору и, белозубо улыбаясь, ответила:
— К бабушке приехала. А ты чего тут? Мама твоя говорила, что ты учишься…
— Да, я на сессию приехал, в N-ск, с понедельника начинается.
— Ну молодец, пора уже, пора, а то скоро внуков нянчить, а ты все неучем…
— Чего?.. — недовольно нахмурился Костя. Вот еще, новости! Какая-то шмокодявка, которую он 12 лет не видел, будет его учить, как свою жизнь строить!
— Я говорю, старый ты, Костик, сколько можно в недорослях ходить?
Он почувствовал, как гнев на это беспардонное существо ледяным огнем заливает грудь. Одним быстрым движением распахнул калитку, бросил сумку на траву и помчался на огород вслед за нахальной девчонкой, которая уже мчалась вперед, хохоча и сверкая пятками. Поймал и принялся пересчитывать ей ребра — благо, торчали они как надо, ни грамма жира на них.
— И в чем там душа держится, — пробормотал Костя, покачав головой, и отпустил верещащую на всю улицу Алису. — Тощая, как велосипед.