Шрифт:
До самой ночи Нил просидел у окна, изводя себя одним и тем же вопросом: почему до сих пор никто не пришёл за ними? Если торговец фруктами обманул — плохи дела. Деньги скоро закончатся, а идти больше некуда. Даже если самому забрать Роуз и пуститься в бега, они схватят Кэтт. Может, и зря он всё это затеял, да вот только жалеть уже поздно.
Кэтт так и не проронила ни слова — всё злилась. В такие моменты лучше оставить её в покое. Сама подойдёт, когда остынет.
Масляная лампа тускло освещала пятачок вокруг стола. В углу, на засаленном матрасе, сладко посапывали дети. Кэтт неподвижно лежала в кровати, но Нил чувствовал, что она не спит. Он и сам который день засыпал только под утро и просыпался едва ли не с первыми лучами солнца.
От громкого стука он невольно вздрогнул. Снизу послышалась возня, старуха, недовольно бормоча что-то себе под нос, зашаркала по скрипучим половицам.
Встрепенувшись, Нил нашарил под столом топор, бесшумно пересёк комнату и прижался ухом к двери. Снаружи вежливо попросили открыть. Лязгнул засов, хозяйка неразборчиво затараторила, но вскоре умолкла.
Неужели дождались? О боги, лишь бы это было Перо!
Кэтт подскочила, испуганно всхлипнула.
— Тише, всё хорошо, — Нил старался скрыть в своём голосе дрожь.
Лестница жалобно заскрипела под тяжёлой поступью неизвестного. И кажется, он пришёл не один: Нил отчётливо слышал перешёптывание. Если верить слухам, ищейки обычно охотятся в одиночку. Всё-таки это Перо!
«Карна, умоляю, услышь хоть на этот раз! Пусть всё обойдётся!»
Шаги стихли, в дверь негромко постучали. Нил спрятал топор за спину и, выдохнув, щёлкнул замком.
Перед ним стоял человек в чёрном. Лицо скрывала железная маска с длинной горизонтальной прорезью для глаз, голову покрывал капюшон, на поясе висел короткий меч.
Нил отшатнулся, попятился, не веря в происходящее. Как их нашли? Он же сделал всё правильно!
— Она там! — Кэтт указала на кучу тряпья. — Помните, вы обещали!
Кэтт?! Как же так?.. В отчаянии закричав, Нил занёс топор на ищейку. В голове металась лишь одна мысль: «Остановить эту тварь, остановить, остановить…»
Резко шагнув навстречу, ищейка перехватил его запястье. Руку словно тисками сдавило, раздался хруст, в глазах потемнело, и топор с грохотом бухнулся на пол. Не разжимая хватку, осквернённый с непринуждённой лёгкостью затащил Нила обратно в комнату и швырнул на колени, как безвольную куклу.
Кэтт метнулась к хнычущим сыновьям, прижала их головы к своей груди и тихо заскулила. Нил взвыл от боли и бессилия, когда верный пёс Легиона подошёл к плачущей Роуз.
— Отойди от неё, ублюдок, — выдавил он. — Не трогай… Умоляю, не трогай! Убей меня, но не тронь..!
Ищейка даже не взглянул в его сторону. Рывком он подхватил кричащую малышку и неторопливо вышел из комнаты.
«Роуз! Эта тварь забрала мою маленькую Роуз!» — казалось, мир рухнул, раздавив под собой всё, что было дорого. Нил попытался подняться, но тело резко обдало холодом, и тошнота подкатила к горлу.
— Кэтт, милая, как же так? — простонал он.
Жена продолжала реветь, прижимая к себе сыновей, и, казалось, для неё в этом мире больше никого не существовало.
В дверном проёме возникла тень — видимо, тот, второй, ожидавший внизу. С полной отрешённостью Нил посмотрел на высокую фигуру в синей форме. Полицейский прошагал в комнату и остановился напротив.
«Лишь бы сыновей не тронули», — промелькнуло в голове прежде, чем тяжёлая рукоять револьвера опустилась возле его виска.
Глава 2
Любая мутация должна быть искоренена с целью сохранения генетической чистоты человечества. Здоровое потомство — единственная надежда на наше будущее.
Заветы потомкам, 03.001
— Ты опоздала! — хрипловатый голос разнёсся по всему обеденному залу, суровый взгляд короля не предвещал ничего хорошего.
Ровена поджала губы, борясь с негодованием, мгновенно отозвавшимся тревожным покалыванием в висках — так проявляла себя скверна, которую она вынуждена скрывать. В своё время отец уберёг её от лап Легиона, но теперь, если выдать себя, даже чудо не спасёт от казни.
— Простите, дядя, похоже, мои часы отстают, — пробормотала Ровена, украдкой оглядев собравшихся.
На мраморном полу играли радужные блики от громоздкой хрустальной люстры — единственной роскошной детали в скучных белых стенах. За длинным дубовым столом восседали пятеро. По правую руку короля — Её Величество Лаура, хрупкая женщина с измождённым диетами лицом; по левую — канселариус Корнут, худощавый господин с большой залысиной на макушке, хитрым прищуром глаз и вечно недовольной физиономией. Луна с Викторией, кузины, расположились напротив родителей.