Перевожу взгляд в окно – смотреть в его глаза не хватает смелости. Не хочу, чтобы он заметил в моих разочарование.

Дыши, Соня, ты уже это проходила.

И я дышу, глядя на мир с высоты. Высота даёт чувство свободы, независимости и простора. Я с детства мечтала летать, и не просто летать на самолёте (эта мечта, кстати, сбылась), а стать КВС. Даже статус стюардессы меня не устраивал. Какой интерес находиться внутри, когда ты можешь видеть весь простор через лобовое стекло? Но родители были категорически против, и мне пришлось идти учиться на юриста, что тоже было интересно. Позже я планировала получить права пилота, пусть не профессионала, а любителя, но жизнь распорядилась иначе, подбросив на мои руки Эдика.

Я летала с инструктором на лёгких самолётах. На очень лёгких. Но это совсем не то, точнее, не та высота. Даже прыжки с парашютом вызвали невероятные чувства восторга, радости и бурю других эмоций, которые, к сожалению, длятся не так уж и долго. А времени на постоянные занятия у меня не было. Поэтому всё, что я могла себе позволить, это жить «под небесами».

После завтрака заказываю такси и уезжаю, полностью выкинув из головы Шейна. Правда блузка, приготовленная с вечера, так и остаётся висеть в шкафу. Вместо неё приходится надеть кружевную водолазку с высоким воротом, которая скрывает предательский след на моей шее. Его я даже не заметила! На него показал Дима, когда мы завтракали, проведя рукой по своей шее примерно в том же месте.

– Что? – не сразу поняла, что он имеет в виду, но Дмитрий лишь виновато улыбнулся.

– Извини, я не специально, – произносит. Только вот раскаяния я не вижу!

Смотрю на него, распахнутыми в ужасе глазами.

– Почти не заметно, – оправдывается Дима.

Кидаю уничтожающий взгляд, вызвав ещё больший приступ веселья. Смешно ему, видите ли! Хотя, если учесть, как пострадала его спина, то мы и тут с ним сравнялись в счёте. Только вот спину под рубашкой не видно, а я даже не представляю, как сейчас выгляжу!

ВВ-крем не скрывает след полностью, а тонального крема у меня с собой нет. Приходится надевать блузку, которую я терпеть не могу, но беру каждый раз с собой только потому, что она совсем не мнётся.

Заседание затягивается на лишние два часа.

Выжатая, как лимон, возвращаюсь в гостиницу, с чётким намерением рухнуть на кровать и не шевелиться. Даже идти смотреть на достопримечательности нет никаких сил. Но и тут меня ждёт полное разочарование. Прямо у номера меня ловит Дмитрий, заставив вскрикнуть от неожиданности. Его номер был рядом.

– Дима! Разве можно так пугать?!

– Я соскучился, – шепчет. Признание звучит так искренне, что я готова простить ему всё, что угодно. – Что можно делать так долго?

– Лучше не спрашивай.

– И не собираюсь! – Он закрывает свой номер, забирает у меня из рук мой электронный ключ и ведёт обратно к лифтам.

– Дима! Куда ты меня тянешь?! – хнычу, едва переставляя ноги.

– Увидишь!

– Я устала, – шепчу.

Это было большой ошибкой, потому что Дима меня тут же подхватывает на руки и заносит в кабину лифта.

– Дима, пусти, – прошу. Хотя самой не хочется, чтобы он меня отпускал.

– Отпущу. Наверное.

– Дима, там же люди!

– И что?! Они мне не мешают.

Утыкаюсь носом в его плечо, ловя аромат его кожи. Как же здесь, в его руках, хорошо. Я могла бы остаться в них вечно.

Не хочу открывать глаза. Совсем. Вот уже добрых минут пять так и лежу с закрытыми глазами.

Дмитрий всё-таки вытащил меня на прогулку, проведя по самым романтическим местам. Никогда бы не подумала, что он так увлекается историей российских городов. О многих фактах даже мне не было неизвестно, хотя, несмотря на свою занятость, я всегда интересовалась архитектурными и историческими достопримечательностями городов, в которых бывала.

Гулять в парке было так чудесно, что я совсем забыла о своей усталости. Мы сидели в открытом кафе, болтая ни о чём.

Но больше всего мне понравилось стоять на смотровой площадке на 52 этаже и смотреть, насколько хватает глаз – это самое фантастическое, что может быть.

Дмитрий обнимал меня со спины за талию. Я чувствовала его дыхание, тепло и не хотела никуда уходить.

Как сейчас – отрывать глаза.

Тело ещё хранило горячие прикосновения, ласки и томилось в утренней неге, не желая возвращаться в реальность. Мне казалось, что стоит открыть глаза, и всё окажется сном. Даже в сказке, когда бьют часы, карета превращается в тыкву, а платье в лохмотья.

Так оно и оказалось.

Я проснулась одна на постели, в которой вчера извивалась и сгорала, думая, что умру от наслаждения.

Не умерла.

Но и Дмитрия рядом не было. Он улетел, и, в отличие от Карлсона, вернуться не обещал. Разочарованно откинулась на подушку, ещё хранившую мужской запах, и закрыла глаза.

Ещё пять минут.

Такую маленькую слабость я могу себе позволить.

Отведённое себе время лежу, а потом резко встаю. Новый день никто не отменял, даже если тебе ужасно хочется остаться в прошлом.