Анна хмыкнула. Прав Наум, ни крови, ни каких-то слишком уж болезненных приступов в тот миг не было. Хотелось только быть ближе к нему, этому взрослому мальчишке.

— А если у меня не получится? Не выйдет больше… Твоим родителями нужны наследники. А я какая-то бракованная, — очень тихо прошептала Анюта.

— Да плевать мне на мнение родителей. У них целый вагон внуков и наследников. Мне на весь мир плевать. Только ты важна для меня, малышка, — грубо возразил Наум.

И кайфанул от того, как приоткрылись любимые губы, а юркий язычок облизал небольшую трещинку на тонкой коже. Видно было, что Аня часто кусала губы в кровь, и те не успели заживать.

А Науму было больно от того, что его любимой плохо. А потому он приник в нежном поцелуе к крохотным ранкам, а потом, словно дорвавшись до сладкого, принялся торопливыми поцелуями покрывать все, к чему мог дотянуться.

Целовал тонкую шею, щеки, плечи, спускаясь ниже к груди. Усадил девушку на стол и вжался пахом меж ее разведенных ног. И понял, что вот оно, то самое место, где он хотел бы находиться всю свою жизнь.

— Я чуть с ума не сошла, когда сказали, что ты исчез, — выдохнула Анна, руками зарываясь в волосы на мужском затылке, лихорадочно гладя широкие плечи, крепкую шею, виски.

— Боялся, что отец запрет меня в какой-нибудь тюряге, чтобы я к тебе не добрался, — хрипло прошептал Наум, лихорадочно целуя любимую, спускаясь все ниже, заставляя девушку улечься спиной на кухонный стол.

— Витольд Аскольдович не стал бы. Он замечательный человек, — возразила Анна, а ее глаза закатились от удовольствия.

— Самое время остановить меня, малышка. А лучше — прогнать, — попросил Наум. — Я ведь планировал только извиниться. Ну и собирался завоевывать тебя подарками, свиданиями, цветами.

— Кому нужны цветы, Мартынов? И че ты меня собрался завоевывать? Отсутствием манер? Я же все о тебе знаю. Все гадкие стороны. И твой характер скверный, — хохотнула Анна.

А после смех резко оборвался, когда Наум, не стесняясь, шире развел колени Анютки и принялся покрывать жадными поцелуями ее живот, спускаясь все ниже и ниже.

Ловкие пальцы настойчиво огладили треугольник белья, касаясь самого сокровенного местечка. Аня протяжно выдохнула, попыталась свести ноги, однако Наум был настойчив.

И Анна пропала в водовороте чувств и эмоций, теперь уже не отталкивала своего мужчину, только крепче прижимала его к себе.

А Наум нежно, ласково и настойчиво ласкал тело любимой, отчаянно стремясь подарить ей столько эмоций, чтобы хватило хоть как-то компенсировать свое поведение. Ведь виноват, раскаялся, и никакие слова не смогут рассказать Анюте, как сильно он сожалеет о прошлом.

Сдвинув белье своей девочки, Наум принялся целовать, поглаживать, ласкать нежную плоть языком и губами. Анна уже стонала в голос, а Мартынов поставил перед собой цель: довести любимую до исступления.

И у него получалось. Протяжные стоны ласкали его слух. Нежные пальцы впивались в его плечи и затылок. А тонкий, пряный аромат страсти Анюты окутывал Наума, отбирая дыхание, заставляя сходить с ума.

Он целовал ее, пока хрупкое тело била крупная дрожь. Он держал ее, чувствуя, как по языку разливается ее удовольствие. Сам был готов «спустить» в штаны, но терпел. Сейчас — все для Анюты. Только для нее. А он потерпит, когда можно будет, когда Аня окончательно поправится после больницы.

— Наум…, — едва шевеля губами, шепнула Анна, чувствуя себя растаявшим на солнце мороженным. И, кажется, Мартынов с радостью готов был все это мороженное съесть.

— Дурею от тебя, — пробормотал Наум.

Наум заурчал, когда ощутил ответную дрожь. Так и хотелось еще сильнее зацеловать, заласкать любимую. Но для этого нужно было, как минимум, снять ее со стола и отнести в спальню.

— Оно и заметно, Наум Витольдович! Смотрю, мозг совсем вытек через… гм… достоинство! — раздался спокойный, размеренный голос отца Анны.

Наум выругался негромко, но проникновенно. Анна соскользнула со стола, пытаясь привести себя в порядок. А щеки дико горели от смущения.

И как?! Как она могла забыть, что здесь же, в доме, находятся и ее родители! Вот же идиотка!

Но Анна так сильно соскучилась по этому невыносимому избалованному мальчишке, что все мысли вылетели из головы.

— Здравствуйте, — кивнул Наум, а вот Анну от себя не отпустил, отдернул подол сарафана, обнял девушку рукой и прижал к своему боку, — Заглянул на огонек. Подумал, что сначала нужно заручиться благословением родителей моей невесты, а потом уже давать объявления в прессе.