– Как это интересно!
– воскликнула Тася.
– А я ничего об этом никогда не слыхала!

– К сожалению, об этом мало кто знает, милая девушка, - добрым, отеческим голосом сказал Стрелецкий.
– А те, что знают, всегда торопятся объявить это легендой, апокрифом.

– Но под землей сыро, профессор!
– резонно заметил Волошин.
– Никакая библиотека долго в земле не пролежит...

– Очень дельное замечание, юноша! Но я могу вас успокоить. Наш замечательный архитектор академик Щусев в свое время ознакомился с записями Фиоравенти и доказал, что под Кремлем действительно был сооружен книжный тайник и при этом выложен особым камнем, не пропускающим никакой сырости, так называемым "мячиковым камнем"... Вот почему, друзья мои, мы уверены, что библиотека царевны Зои уцелела и перешла к ее внуку, к царю Ивану Васильевичу Грозному... Но после смерти Грозного никто и никогда не мог отыскать эту замечательную библиотеку, хотя мы почти точно знаем место в подземельях Кремля, где она была захоронена царевной Зоей "на вечное хранение"... Знаем мы также примерно, из каких книг и рукописей состояла эта библиотека. В одной только своей переписке с Курбским Грозный цитирует многих древних авторов. И, уж конечно, цитировал он их не с чужих слов, не понаслышке.

Стрелецкий подошел к полке и взял толстую книгу:

– Но вот профессор Сергей Белокуров, знаменитый библиофил!.. Это его книга "К истории духовного просвещения в Московском" государстве XVI-XVII веков", тире, "Церковные или светские книги были в библиотеке московских государей XVI века", вопросительный знак... [подлинное название книги профессора С.Белокурова] Название косноязычное, но не в нем суть... Так вот, этот умник профессор не поленился, перерыл всю литературу, относящуюся к библиотеке Ивана Грозного, и "доказал", что никакой библиотеки у того не было, что Зоя-Софья ничего с собой не привезла и что все доказательства существования культурной сокровищницы русского народа это либо бред сумасшедших, либо фальсификация истории...

Тася уже с негодованием смотрела на книгу Белокурова. Ей так понравилась загадочная история библиотеки Грозного, что каждого, кто развенчивал эту чудесную тайну, она уже считала своим врагом.

Волошин же взял в руки книгу Белокурова и внимательно стал ее листать:

– Интересно! Надо почитать, Настенька...

– А я и читать ее не стану!
– сердито сказала Тася.

– Правильно, Тасенька!
– воскликнул Стрелецкий.
– Это желчный реакционный писака, не любящий русский народ... Вы, юноша, вот это лучше почитайте!
– Стрелецкий указал на другую старинную книгу.
– Это один из сборников летописей Троице-Сергиевской лавры...
– Он быстро раскрыл книгу на нужной ему странице.
– Вот: "При державе великого князя Василия Ивановича..." Это отец Грозного "...повелением его прислан из грек монах Максим... Бе же сей Максим Грек велми хитр еллинскому, римскому и словенскому писанию. На Москве егда же узре у великого князя в царской книгохранительнице книг много и удивися и поведа великому князю, яко ни в греческой земле, ни где он толико множество книг не сподобися видети..." [воспроизводится подлинный документ]

Стрелецкий отложил книгу. Его взгляд горел, пожалуй, так же ярко, как костер, на котором жгли протопопа Аввакума.

– Так гласит древняя летопись. А профессор Белокуров покопался в писаниях Максима Грека и с кислым видом объявил: "Да... действительно, переводил для великого князя какие-то книжонки, а фактической справки по вопросу о библиотеке не представил..."

Тася была возмущена до глубины души:

– Не понимаю! Почему наши издательства выпустили такую чушь!..

Волошин пододвинул ей книгу Белокурова и, ехидно улыбаясь, указал на год издания: "1899"...

Тася покраснела и чуть не швырнула в него ненавистную книгу.

– Но в фальсификаторы попал не только древний летописец, но и профессор Юрьевского университета Дабелов. В 1820 году в городе Пернове он случайно нашел часть списка библиотеки Грозного. Этот список, по свидетельству ливонца Ниенштедта, составил пастор Веттерман в Москве в шестнадцатом веке... Но профессор Белокуров без всяких доказательств объявил этот список подделкой... [здесь приведены подлинные факты и имена]

Голос Стрелецкого звенел, Тася смотрела на него с восхищением. Она чувствовала, что уже любит этого старика, как родного отца... Даже спокойный, уравновешенный Волошин залюбовался гневным и страстным лицом Стрелецкого.

"Хорош старичок!.. Сурикова бы сюда или Репина", - подумал он.

– Кто же, в таком случае, фальсификатор, друзья мои?
– спросил Стрелецкий.
– Белокуров умер... Мертвые сраму не имут... Но его последыши остались... Кто они? Слепые кроты или жабы, равнодушные ко всему истинному. Они меня сумасшедшим объявили... Они травят меня... Но не в этом дело... Простите, я отвлекся...

Стрелецкий подошел к письменному столу, поднял какую-то пожелтевшую тетрадь и сказал торжественно:

– Вот неполная копия перновского списка книг и свитков, входивших в библиотеку Грозного. Вот здесь значится антология византийской поэзии "Киклос", составленная в пятом веке Агафием, юристом и поэтом. Это та самая пергаментная книга, которую вы спасли на Кузнецком мосту. А против нее стоит пометка: "дарена..." и далее неразборчивое слово. То ли эту книгу кто-то подарил Грозному, то ли он кому-то ее подарил, и таким образом она дошла до нас...
– Стрелецкий взял со стола древнюю пергаментную книгу и поднес ее к Тасе и Волошину.
– Теперь вы понимаете, друзья мои, почему так заволновался я, когда от следователя ко мне на экспертизу попала эта книга?..

Тася и Волошин смотрели на старого профессора широко открытыми глазами.

– Нам нужно во что бы то ни стало найти старушку, принесшую в букинистический магазин антологию Агафия, - раздельно и четко, как клятву, произнес Стрелецкий.
– Что вы знаете о ней?

– Ничего...
– ответил молодой бригадмилец.

– Ничего...
– подтвердила Тася.

– Как же все-таки ее можно найти?
– с надеждой поглядывая то на Тасю, то на Волошина, спросил Стрелецкий.

– Объявление в газете?
– неуверенно спросила Тася.