Все мы быстро убедились, что гвардейцы 6-й истребительной авиадивизии образцово выполняли обещание, данное их командиром полковником Гейбо. Много раз большие группы вражеских бомбардировщиков под прикрытием "мессеров" пытались прорываться в район действий войск армии генерала И, М. Манагарова, танкистов генерала П. Д. Говоруненко и взаимодействующих с ними пехотных соединений 1-й румынской армии, по неизменно встречали достойный отпор советских истребителей-гвардейцев. Они не только мужественно отражали налеты вражеской авиации, но нередко вместе с группами штурмовиков смело громили пушечным и пулеметным огнем контратакующие наземные силы врага По утверждению командарма Манагарова, далеко не щедрого на похвалы, летчики-истребители полковника И. И. Гейбо надежно прикрывали войска от налетов вражеской авиации и им, нашим славным соколам, принадлежала немалая заслуга в том, что сухопутные соединения без серьезных помех с воздуха овладели городами Арад, Веюш и одними из первых вышли на территорию Венгрии. Успешно выполнили гвардейцы и попутную задачу - не пропустили фашистские бомбардировщики в район сосредоточения конно-механизированной группы генерала И. А. Плиева.

В двадцатых числах сентября на KII 5-й воздушной армии неожиданно приехали представители Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и маршал авиации Г. А. Ворожейкин. Часа два или три они беседовали с нашим командармом и его заместителем по политчасти. Потом Семен Константинович уехал, а Ворожейкин остался в армии, почти все время проводил на КП, в необходимых cлyчaях координируя боевые действия авиации нашей и 17-й воздушных армий, большое внимание уделяя налаживанию тесного взаимодействия советских авиаторов с румынскими.

В связи с тем что представители Ставки не торопились с отъездом в Москву - маршал С. К. Тимошенко, как мне было известно от генерала П. О. Павловского, инспектировал общевойсковые армии, а маршал авиации Г. А. Ворожейкин находился у нас, - среди штабных офицеров, да и не только штабных, начались разговоры о том, что готовится новое мощное наступление советских войск. Предположения подтвердились. Вскоре стал частично известен предварительный замысел Ставки. Сводился он примерно к следующему: силами трех фронтов, включая 2-й Украинский, разгромить группировки врага в Карпатах, а также в районах Белграда, Дебрецена, очистить от немецко-фашистских войск Закарпатскую Украину, Трансильванию, Югославию и таким образом создать условия для наступления в глубь Венгрии. Отсюда в общем плане определялись предстоявшие задачи авиации 5-й воздушной армии: поддерживать наступление войск 2-го Украинского фронта на Сату-Маре и Клуж, всемерно противодействовать налетам вражеских бомбардировщиков на их боевые порядки, обеспечить вывод из строя важнейших тыловых коммуникаций противника на территории Венгрии.

Пока, правда, все это не обусловливалось ни конкретными сроками, ни соответствующей перегруппировкой сил. К тому же на ряде участков фронта, особенно близ румыно-венгерской границы, шли упорные бои, противник оказывал отчаянное сопротивление. Наряду с сухопутными войсками, естественно, была задействована и авиация. Ставка, по всей вероятности, все еще уточняла оптимальный план наступления.

Короче говоря, многое было еще не ясно. Тем не менее мы у себя в штабе воздушной армии в соответствии с полученными указаниями исподволь начали готовиться к предстоявшим событиям: готовили различные варианты планов авиационного наступления, делали предварительные прикидки на участие авиации в прорыве вражеской обороны, в поддержке и прикрытии наземных войск в оперативной глубине, на всякий случаи заранее согласовывали и уточняли планы взаимодействия со штабами общевойсковых армий, с командованием румынской авиации, ежедневно обновляли разведданные, материалы аэрофотосъемок.

Готовились и другие службы армейского штаба. Горячо взялся за дело прибывший к нам вместо погибшего начальника тыла генерала П. М. Тараненко полковник Н. Г. Ловцов. Под его руководством азродромщики в короткий срок оборудовали 16 новых взлетно-посадочных площадок, подготовили к эксплуатации в условиях осенней распутицы старые.

При этом все мы, естественно, исходили из имевшегося в армии наличия боевых самолетов. И вдруг представитель Ставки маршал Ворожейкин объявил: 10-ю гвардейскую штурмовую авиадивизию генерала Витрука в расчет не брать, готовить ее к передаче в 17-ю воздушную армию 3-го Украинского фронта. А мы между тем возлагали на эту дивизию большие надежды. Действуя в интересах 6-й танковой армии, ее боевые экипажи на территории Румынии делом доказали свое высокое боевое мастерство и мужество, совершили 2500 самолето-вылетов, сбросили на врага 8800 противотанковых и осколочных бомб, сожгли больше сотни танков, самоходок и автомашин противника,

Замена, конечно, нашлась: на поддержку танкистов была перенацелена часть штурмовиков авиакорпуса генерала Каманина. Но все же жалко было расставаться с таким слаженным авиасоединением. Кстати, добавлю, что в боях за Белград в составе 17-й воздушной армии 10-я гвардейская штурмовая авиадивизия удостоилась еще одного боевого ордена, а ее командир Герой Советского Союза Андрей Никифорович Витрук получил звание Народного Героя Югославии.

В связи с выбытием из состава нашей армии авиадивизии генерала Витрука нам, штабникам, пришлось немало потрудиться над перераспределением сил, коренным образом переделывать план авиационного наступления.

Подготовка к новой наступательной операции, впоследствии получившей название Дебреценской, велась в условиях почти непрерывно продолжавшихся боев, что мешало накоплению необходимых резервов горючего и боеприпасов.

– Прямо прорва какая-то, - жаловался начальник тыла армии полковник Н. Г. Ловцов.
– Возим, возим горючее, а запасов почти никаких. Все с колес используется. То же и с боеприпасами.

Ему нельзя было не посочувствовать. С перебазированием авиации на румынские аэродромы ее материально-техническое обеспечение в самом деле стало как бы камнем преткновения. Хотя горючее стало частично поступать с румынских нефтеперерабатывающих заводов, но все равно его было в обрез, создать резерв поначалу никак не удавалось. Многое объяснялось непрекращающейся активностью боевых действий, главная же помеха заключалась в том, что доставлять боеприпасы и горючее в части и соединения приходилось от границы только на автомашинах. Колея румынских железнодорожных линий была несколько уже советской и не годилась для нашего подвижного состава. Поэтому цистерны с горючим, вагоны с боеприпасами и другими материалами доходили лишь до приграничных станций. С перешивкой железнодорожных рельсов дело шло почему-то медленно. Потому автотранспорт и стал основным средством доставки. А его всю войну не хватало не только сухопутным войскам, но и нам, авиаторам. Словом, тылам приходилось нелегко.

В начале октября генерала С. К. Горюнова вызвал к себе командующий фронтом маршал Р. Я. Малиновский. Вернулся командарм от маршала часа через три или четыре и сразу прошел в комнату оперативного отдела. Разложил на столе карту, испещренную многочисленными пометками. На ней - полная картина боевой обстановки в полосе действий войск фронта.

– Перенесите вес, что необходимо, на свою оперативку, потом поговорим, - сказал мне Сергей Кондратьевич.

Собственно говоря, на моей оперативной карте было то же самое, что и на карте командарма. Требовалось лишь внести изменения, происшедшие за последние сутки в расположении сухопутных войск, что я и сделал. Впрочем, на карте-оперативке командарма несколько красных стрел простирались далеко за линию фронта, в частности в полосе наступления 53-й армии генерала И. М. Манагарова и 18-го танкового корпуса генерала П. Д. Говоруненко. Сергей Кондратьевич пояснил, что, по мнению маршала Р. Я. Малиновского, успешное продвижение этих войск севернее Арада создает благоприятные возможности для наступления крупных сил фронта в направлении городов Орадя, Дебрецен с выходом в тылы основной вражеской группировки, расположенной в Трансильвашга.