— Вот так сюрприз ты нам устроил, сынок, — мама берет бокал с водой, а Скромная умело играет, рисует удивление на лице, в меня глазками стреляет, ресничками хлопает, и эмоции в этот момент такие искренние, что чувствую себя куском грязи, — раз так получилось, может, расскажите о себе, Настенька, а то мой сын не потрудился ввести в курс дела.

— Потому и не сказал, — выплевываю каждое слово, понимая, что злость накрывает, и я ничего не могу с ней поделать, — личная жизнь не зря названа личной. Касается только двоих.

— Саша…

Тон матери задевает те струны души, которые должны сейчас быть тихими. Не звенеть и никак не двигаться, но меня буквально пронзает. Спектр эмоций расширяется. Глобально. Максимально.

— Тебе не нравится мой выбор?

Чувствую, что брови в одну точку сползаются, и не свожу глаз с матери. Она вынужденно улыбается, но взгляд холодный. Уже оценила сороку, да и отец тоже. Остальное дело техники. Для него не составит труда раскусить Скромную. С его связями и возможностями на поиск информации уйдет меньше суток.

— Саш, ты что такое говоришь? — Сорока удивляет тем, что кладет свои холодные пальчики на мои и пожимает плечами. — Твои родители меня не знают. — Она поворачивается к маме и пронзает ее открытым взглядом. — Уверена, что они примут выбор своего сына.

Мама не выдерживает и громко ставит бокал на стол. Зацепил тон сороки. Напряжение не спадает. Отец и Заур не спешат возвращаться. Меня лихорадит от сдерживаемых эмоций. В нашем обществе не принято решать вопросы кулаками. Мы натягиваем маски и играем роли воспитанных людей, но за кулисами… За кулисами вершится суд.

— Саша…

Резко встаю. Сорока выпрямляет спину. Рокса замирает с ложкой около рта.

— Куда ты собрался?

— Мы уходим. — Протягиваю руку Скромной, которую она без лишних вопросов принимает и тоже поднимется. — Плохая была идея.

— Мы не против твоего выбора, но…

— А у меня есть выбор?

Снова тишина. Мама подергивает плечами и усмехается, поглядывая на Веру Михайловну. Не хочет при Зауровых отношения выяснять. Так и знал, что отец сможет ее переубедить. Настоять на своем авторитетном мнении.

— Саша…

— А суп очень вкусный. — Роксана вставляет свое слово, и все взгляды устремляются на нее. — Правда. Жаль, что сразу не поела.

— Роксана!

— Что?

Перепелка детей с родителями набирает обороты. По карим глазам настроение младшей Зауровой вижу. Смелости ей придал своим заявлением. Хоть в чем-то плюсы.

— Ты прав. Сейчас вам лучше уйти. — Мама с трудом переступает через себя и улыбается. — Ужин с Настенькой мы устроим позже. Вы ведь не против?

— Нет. Я с удовольствием к вам приду.

Успевает сказать сорока, после чего я ее беру за руку и тащу к выходу. Сердце бьет по ребрам. В груди вибрация огненная от того, что масштаб последствий в мозг врезается. Прижимаю Скромную к стене, как только мы из зала выходим. Она спокойна. Слишком.

— Какого черта?! Ты какого черта приперлась сюда?!

— Какого черта ты мне не сказал, что встреча состоится сегодня? — Она вопросительно изгибает бровь, а я, как ошалелый, слежу за этим процессом, часто вдыхая горячий кислород. — Ты меня обманул, птенчик.

— Сор-р-рока… — Перемещаю взгляд на глаза, в которых тут же растворяюсь, но тут же одергиваю себя. — Ты хоть представляешь…

Замолкаю и смотрю в сторону зала. Нам по хорошему нужно уйти с отцовских глаз подальше, поэтому хватаю Скромную под локоть и тащу в сторону гардеробной, чтобы вещи забрать. Всего лихорадит от эмоций. Они огромный шаром внутри разрастаются. Если от новостей о ней я в осадок выпал и притих, то сейчас в душе буря поднялась от ее опрометчивого поступка. Кирилл Максимович сороку в порошок сотрет. Одним пальцем. Даже не посмотрит. Даст приказ, и все. Песенка спета.

— Можно быть нежнее?

Фыркает Настя, когда я вытаскиваю ее из ресторана. Сначала не понимаю сути претензии, а потом вижу, как она расслаблено ковыляет на высоких каблуках и догоняю. Пусть она мастерица в своем деле, а вот быть женственной для нее настоящая мука. В другой момент непременно бы отпустил по этому поводу едкий комментарий, но сейчас к тачке ее веду, чтобы увезти и надавать по шапке. За глупость. Неоправданный риск, чтоб его.

— Садись молча.

Дверь перед ней открываю и получаю насмешливую улыбку в ответ. Стоит на месте и гордо голову задирает, складывая руки на груди. Всем своим видом показывает позицию, стирая в пыль образ покорной и любящей Настеньки из ресторана. Злюсь на нее. И на себя. Поглядываю на двери ресторана. Кажется, что отец вот-вот выйдет и…