— Да.

— Отлично. Детки уже спать должны.

Выкидываю снег и хлопаю дверью. Денек выдался тяжелый. Голова лопается от возникших передо мной проблем. До дома Маруськи едем в полнейшей тишине. Только я иногда шмыгаю пострадавшим носом.

— Спасибо, Саш.

Бросает Богданова, смотря на меня щенячьим взглядом. Всегда им пользуется, если накосячила.

— Иди уже, малая.

Усмехаюсь, а Маруська широко улыбается. Слежу, как она скрывается в подъезде, и смотрю на сороку. Задумалась. Сжала пальцами платье.

— Тебя куда, принцесса?

— Туда же.

— Передумала разговаривать?

— Думаю, сейчас это не уместно.

На меня не смотрит. Четко вперед. Перед собой. От этого в душе еще гаже становится.

— Ладно.

Жму плечами. Играть равнодушие до чертиков сложно, но и упертость Скромной доводит до ручки. Еду к тому зданию, где постоянно ее забираю. Жду едкой реплики, но она молча выбирается из тачки и идет вперед, прихрамывая. От злости бью по рулю и смотрю ей вслед. Сорока замедляет ход. Останавливается, пока я прищуриваюсь, не понимая, что происходит, а потом Скромная просто оседает на припорошенный снегом асфальт, заставляя меня резко сорваться с места.

Вариантов не так много. Прокручиваю все возможные в голове, но останавливаюсь на том, который поможет мне определиться с отношением к сороке. Она бахнулась на асфальт и не приходила в себя. Дышала, конечно, размеренно, и это успокаивало, но в себя не приходила.

Можно было ватку с нашатырем дать понюхать, только вместо этого я медлил. Смотрел на нее и не знал, как поступить. Муки совести, наверное, самые болезненные, если она у тебя есть, и судя по всему, у меня она была. Рвала когтями душу и не давала мыслить рационально.

От тяжких раздумий отвлек звонок на телефон, и чтобы не разбудить спящую красавицу, пришлось выбраться из машины.

— Мы с отцом за город уезжаем, и раз ты обзавелся девушкой, с которой сейчас проводишь время, то тебя не приглашаем. Придется подмазываться к Заурову с другой стороны. — Поучительный мамин голос врывается в сознание, кроша его на мелчкие частички и вызывая шумных вдох. — Но… — Мама цокает и сбавляет обороты, наверняка прикладывая усилия для очередного словесного выброса. — Это даже к лучшему.

— Неужели? Перед Зауровыми ты не удосужилась погладить меня по головке.

— Не утрируй, сынок. Я не была в… — Мама замолкает и прочищает горло после недолгой паузы. — Мы поговорим об этом дома. Не думай, что подобный финт тебе просто так с рук сойдет. Все. Не разгроми квартиру к нашему приезду. Целую.

Ответа не дожидается. Сбрасывает вызов, а я еще несколько минут стою с приложенным к уху телефоном. Заглядываю в салон и прокручиваю превосходный план. Эмоции в висках пульсацией отдают, но я сажусь за руль и заставляю себя мыслить здраво. Пока рулю к дому, столько всего продумываю и прокручиваю, что черепная коробка готова разлететься к чертям.

Сорока все еще прохлаждается в отрубоне, и надо бы привести в чувство, но я хладнокровно беру ее на руки и поднимаюсь в квартиру. Если предки укатили за город, то вряд ли вернутся в ближайшее время, а его мне хватит, чтобы выяснить для себя многое и даже больше. Стараюсь не впускать внутрь приятный аромат ее волос, которые растрепались после драки, и топаю к себе в комнату. Действия машинальные. Опускаю Скромную на свою постель и глазам поверить не могу.

Сорока лежит в моей кровати. Что хочешь, то и делай. Искал преступницу? Получай. Можно бантик на запястья повязать, чтобы радостнее стало. Вот только ликования я не ощущаю. Лучше бы не искал. Забыл бы неприятный случай со статуэткой и продолжил переживать за Светку с ее оборвышем. Но теперь… Теперь все не таким значимым кажется.

Одна проблема в голове и перед глазами. Иду в кухню к холодильнику, где заворачиваю пакетик со льдом в полотенце, прикладываю к носу и тихо опускаюсь в кресло перед сорокой. Глаз бы с нее не сводил. Даже когда веки прикрываю, все равно вижу только ее. Умеет ведь улыбаться. Пусть это всего лишь игра, но, как же она меня пробирает. До дрожи внутренних органов.

Пока лед превращается в водичку, я так и сижу в одной позе, утихомирив свое шумное дыхание. Не знаю, сколько времени провожу в таком положении, но красная кнопка срабатывает в тот момент, когда слышу тихие шаги. Сорока.

Поднялась и вышла в коридор, постояв около меня. Убираю полотенце с пакетом на кресло и разочарованно качаю головой. Слишком хорошо я ее уже узнал, чтобы поверить в обмороки. Жду несколько минут и иду за ней. Крадусь, если быть точнее, не забыв заглянуть в комнату родителей, где в тумбочке у отца лежат разные средства защиты. Не стоит быть провидцем, чтобы понять, куда она направилась.

Подхожу к кабинету великого Кирилла Максимовича и тихо приоткрываю дверь. Слава богу, проблем со скрипящими половицами у нас нет, и я мягко ступаю к сороке, которая стоит спиной ко мне около рабочего стола отца.