Шрифт:
Вытирая с живота гель, прячу от подруги глаза и прячу в сумку снимок своего узи, от чего мне кажется, будто она весит тонну.
Выйдя из клиники, мы молчим не сговариваясь.
Прячась в своих шарфах, шагаем к автобусной остановке и, забравшись в него, занимаем места в самом конце. Автобус почти пустой, и в нем достаточно тепло, чтобы я могла снять с головы шапку.
Яркое солнце бьет по глазам, создавая обманчивое ощущение, будто за окном тепло. Но там жуткий холод, и он забрался мне под кожу вместе с этим ветром, от которого щеки горят.
— Спасибо, что сходила со мной. — Смотрю в окно.
В груди вдруг собирается ужасная тяжесть.
Если я думала, что самое сложное оставила позади, то теперь понимаю — это не так.
Боже, о чем я думаю?!
— Ты как? — Обеспокоенно спрашивает подруга.
— Нормально! — выпаливаю, дернув в улыбке губы.
— Эмм… — говорит невозмутимо. — Хорошо.
— Угу…
— Ань… у тебя ведь есть еще время. Подумать, например…
— Я уже обо всем подумала, — обрываю ее упрямо. — Это просто укол. Я даже ничего не почувствую.
Это звучит гораздо убедительнее, чем есть на самом деле, но я не хочу, чтобы она видела мои сомнения. Я избавлюсь от них, мне просто нужно… еще раз напомнить себе о том, как выглядит реальным мир вокруг меня. Я успела собрать информацию, все что мне было нужно — это убедиться в том, что мои ощущения и куча тестов меня не обманывают.
— Ладно, хорошо… — бормочет Алёна, хмуро глядя на свои колени. — Я не знала, что вчера он тоже там будет, в машине, — говорит вдруг. — Извини.
— Я не злюсь, — говорю тихо.
Скоро он забудет меня совсем, и будет прав. Ведь этого я добивалась.
— У них с Барковым идея для совместного бизнеса, — как бы между прочим, сообщает она.
— Ааа, — бормочу, стараясь не показывать того голодного интереса, с которым готова впитывать все, что связано с Дубцовым. — Ммм… что за идея?
— Кафешка какая-то, они еще сами толком не знают, — продолжает она.
Кафе?
Почему это больно отдается в сердце?
Потому что больше я в его жизни не участвую.
— Ясно… — отвечаю, не подумав. — Он родился с калькулятором в голове. У него получится.
— Думаешь?
— Угу…
— Одной математики тут мало. Нужна еще… ну, знаешь, интуиция, — крутит пальцем в воздухе.
— Он бы с тобой поспорил, — фыркаю.
Когда смотрю на подругу, опять вижу это.
Внимательный взгляд на своем лице, будто я молекула под микроскопом!
Улыбка съезжает с моего лица.
Какого черта она так делает?!
— Ну, ладно. Я здесь сойду, — вдруг объявляет Алена, вставая с сиденья.
Запрятав свои пепельно-белые волосы под шапкой, застегивает верхнюю пуговицу куртки.
Месяц назад она поучаствовала в мастер-классе своего знакомого стилиста, и теперь вместо темно-русой копны волос на ее голове платиновое каре, из-за чего она похожа на опальную рок-звезду.
— Да? — оглядываюсь, пытаясь понять, где она собралась сходить.
— Ага, до завтра, — наклонившись, чмокает мою щеку.
Глядя ей вслед, немного удивленно выгибаю брови.
Сама я сходить не собираюсь. Мне еще двадцать минут трястись, и это время наедине с собой я посвящаю тому, чтобы пробраться в сумку и достать оттуда черно-белую фотографию узи.
Всего один укол.
Я ничего не почувствую.
Я уже чувствую. Легкую тошноту по утрам и присутствие в своем теле “чужого”.
Мой страх ни на секунду не унимался.
Я боюсь детей. Я вообще их вблизи почти не видела. Только издалека в колясках или на детских площадках.
Заткнись, Калинина!
Ты и дети — понятие несовместимое.
Нужно быть взрослой. Взрослый человек трезво оценивает свои возможности!
Затолкав снимок назад в сумку, пытаюсь представить, что… что сказал бы Дубцов, впечатай я в его лоб этот снимок…
— Выходите? — слышу сухой вопрос над своей головой.
— Нет, — прижимаюсь виском к стеклу.
Меня ждет пятичасовой рабочий день и праздничная красно-розовая мишура, которую сегодня придется развесить.
Глава 13
Кирилл
Горячий бульон растекается по желудку, от чего мне хочется позорно стонать.
Твою мать, я будто год горячего не ел.
— Кхм… — поперхнувшись в кулак, запиваю все это дело соком и снова принимаюсь за еду.