– Договорились! И тебе, Арина!

Она улыбнулась и исчезла.

– Как же это ты не поседел еще? А? – старушка пристально посмотрела в глаза Ване, будто вместе с ним окунулась в его воспоминания.

– Понятия не имею… – развел он руками. – Скажите мне лучше вот что: как вы меня нашли? И вообще, кто вы?

– Кто я, не имеет никакого значения. Важно, что я тебя нашла. А нашла я тебя благодаря отметине, которую ты стал носить с недавних пор. Это чародейский знак, который дремлет до поры до времени, а затем активируется.

При этих словах Ваня стал осматривать и ощупывать себя в недоумении и не без волнения.

«Что это еще за отметина, которая притянула эту бабулю, да еще и десяток демонов заодно?» – пронеслось у него в голове.

– Да не такая отметина! Что ты, как дурачок, себя щупаешь? С тобой недавно что-то произошло. Отпечаток на тонком плане отобразился достаточно явно. Ты светишься на всю округу! Раньше я тебя не видела.

– Что за отпечаток такой? – состояние временного спокойствия, в котором Ваня пребывал после недавней битвы, сменилось напряжением и нарастающим волнением.

– Говорю же! Чародейская метка. Рассказывай, что такое произошло с тобой?

– Да вроде… – Ваня стал думать, что же с ним случилось такого, чтобы аж знак какой-то появился, но ничего путного на ум не приходило, только если…

– Только если сон один был необычный! – проговорил Ваня.

– Выкладывай! – велела бабуля.

Вообще, вид старушки в целом и ее недавние действия вызывали у Вани большое доверие, потому он знал и чувствовал, что на нее можно положиться. Парень начал рассказ о своем сне.

…Перед ним предстала гигантских размеров пирамида, поражающая воображение своей величественностью. В высшей ее точке бил ключом поток света, уходящий далеко вверх, будто бесчисленные молнии непрестанно ударяли в это место, но небо было как будто неземное. Небесный свод освещали не звезды, а множество различных шариков света, как мириады светлячков, разных по величине. Они постоянно перемещались и светились то ярче, то тусклее. Это был грандиозный хоровод, какой-то неведомый танец, чье-то сказочное и удивительное представление.

Затем картина изменилась, и Ваня увидел прекрасную девушку с красивой копной золотистых волос и серо-голубыми глазами, грациозную и стройную. Она стояла в нескольких шагах от него… Улыбаясь, она коснулась его рукой, и он проснулся.

– Вот, значит, как! – улыбнулась старушка, и на лице ее появилось удовлетворение, будто Ваня был ее учеником и только что дал правильный ответ на заданный ею вопрос. Затем она задумалась. Закрыла глаза, и Ване показалось, что она уснула.

– Вы здесь? – тихонько спросил он.

– Здесь! – усмехнулась она.

– Это кто?! – в проходе стоял сонный Олег и удивленно смотрел то на старушку, то на Ваню. – Это ты так кайфануть решил…

– Тебе снится! Иди, спи дальше! – невозмутимо ответила бабуля, а Ваня утвердительно покивал.

– Да, наверное… – пожал плечами Олег. Затем он развернулся, почесал голову и отправился обратно в спальню.

Ваня вышел следом, чтобы убедиться, что его друг в порядке и сам сможет добраться до кровати. На обратном пути, еще в коридоре он громко спросил:

– Бабуль, а как звать-то тебя?

– Сатурн.

«Что? – подумал Ваня. – Она что, меня разыгрывает?»

Но еще большее удивление вызвало у него то, что, когда он зашел на кухню, там никого не было.

– Это еще что за чертовщина? – Ваня поозирался по сторонам, заглянул в прихожую, даже открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Никого.

Затем он выглянул в окно. Пусто.

– Да ладно…

Когда Ваня вернулся в свою квартиру, на пороге его уже встречал Зевс – молодой доберман. Он вилял хвостом и прыгал от радости.

«Хозяин вернулся! А это значит, что мы идем гулять!!! Я так тебя ждал, мой дорогой и любимый человек!» – думал Зевс.

– Гулять, да? – улыбнулся Ваня. – Погнали!

Возвратившись с прогулки и помыв Зевсу лапы, Ваня отправился в душ. Приведя себя в порядок, он взглянул на свое отражение в зеркале. На него смотрел зеленоглазый парень с копной кудрявых и непослушных каштановых волос. Лицо его было добрым и приветливым. Он никогда не таил злобы или обиды, но всегда искал в жизни повод порадоваться, а в людях стремился разглядеть что-то хорошее. И даже если его пытались обидеть или оскорбить, то с его губ никогда не слетало в ответ грубое слово.