Шрифт:
– Ты мне нравишься… Не получается о тебе не думать.
– Почему? – спрашивает тихо.
– Приворожила?
– Если только мама… - хмыкает она.
Упоминание ее мамаши как нельзя кстати. Объясниться надо.
– Ты прости меня за мое поведение… тогда… на кухне, - тяжело вздыхаю, потому что говорить об этом пи@дец, как трудно, - просто… твоя мама… она…
– Невыносима?.. – подсказывает Даша.
На языке вертится «конченная», но пусть будет невыносимой.
– Да. Я тоже язык за зубами держать не умею…
– Почему ты поменял мнение обо мне? Или не поменял?..
– Я много думал, - пожимаю плечами, не отпуская ее взгляда в отражении, - ты не похожа на нее.
Мы замолкаем. Дашка о чем-то размышляет, глядя в окно, я неотрывно смотрю в её лицо и невероятным усилием не даю волю рукам. Хочу ее трогать, касаться ее всем телом, вжиматься, врезаться…
Бля-а-а-ть!..
Член в штанах дергается, аж в глазах темнеет.
– Это все? Я могу идти?
– Куда?.. – не сразу понимаю.
– В общежитие.
Инстинктивно сжимаю ее крепче. Какое, нахрен, общежитие? Я вообще не хочу, чтобы она там жила.
– Нет, не все!
– Что еще?
И тогда я решаю задать вопрос, который не дает мне покоя уже в течение двух месяцев.
– Расскажи о нем.
– О ком? – спрашивает недоуменно.
– Об однокласснике своем.
Эта тварь не выходит из головы. Я постоянно думаю об их отношениях. Представляю все в мельчайших подробностях – как они общались, гуляли, целовались, трахались…
Как часто и в каких позах. Что она при этом чувствовала. Нравилось ей или нет.
– Зачем тебе?
– Просто расскажи и все. Я хочу знать… Какой он, как долго встречались, почему расстались. Только честно…
Дашка часто дышит, немного краснеет и, кажется, снова готова заплакать.
Вспоминать больно? Все еще любит?..
– Любишь его? – выдавливаю я.
В груди режущая боль, но я клянусь себе держаться. Что бы она сейчас не сказала.
– Игоря?.. Нет.
– Правда?
– Мы дружили, - начинает она негромко, - почти год. Сначала он провожал меня со школы, потом мы вместе на дополнительные занятия стали ходить. Потом – вместе готовиться к экзаменам.
Вообще не похоже на то, что я себе успел напридумывать. Я представлял ее возлюбленного в образе дерзкого мальчика, возможно, на папиной тачке. Который таскал ее по клубам и задаривал подарками.
А она мне ботана какого-то описывает.
– Он мне нравился, - продолжает Дашка тем временем, - он симпатичный, умный, веселый. А вот мама Игоря совсем не любила.
Ну, хоть в чем-то у нас с Полиной есть согласие, потому что мне Игореша тоже очень и очень не нравится.
– Она ругалась, когда видела нас вместе, - грустно улыбается, - приходилось встречаться тайком.
– И где же вы встречались? – спрашиваю, с трудом изображая добродушие.
– Пока мамы не было, у нас, а когда не было его родителей – у него.
Ох, Даша, что ж ты маму свою не слушала?
– Как же он тебя в постель затащил?
Даша дергается, и я понимаю, что перегнул. Психую я.
– Прости… мне, правда, надо знать, чтобы самому ничего не додумывать. У меня богатая фантазия.
– Я заметила, - отвечает ворчливо.
– Долго вы встречались перед тем, как… ну…
– Переспали? Почти год, я же говорила.
– Год?..
Дашка, наверное, незаметно для себя самой расслабляется. Дышит размеренно, и голос звучит спокойно.
– А почему ты удивляешься? Все как у нормальных людей. Сначала гуляли, общались, потом первый поцелуй…
– Понравилось тебе?
– Что?.. – поднимает брови.
Снова меня несет. Переоценил я свои силы. Зачем мне это знать? Было и было… Главное, что до меня, тогда, когда я даже имени ее запомнить не мог.
– Целоваться понравилось с ним? – спрашивает за меня ревность.
– Это личное, - после секундной заминки сухо отвечает Дашка.
Глава 43.
Саша снимает с меня руки и, отвернувшись, отходит. Я смотрю на его спину через отражение в окне. Он стоит, широко расставив ноги и ероша пальцами волосы. Даже так я чувствую его состояние.