Широкая ладонь опустилась на мой затылок и придавила ещё сильнее, и я всхлипнула, от облегчения, обнимая его за талию, и забывая обо всём, слушая убыстряющийся ход его сердца, и глубокие вдохи.

Деликатное покашливание вывело меня из эйфории и напомнило, что мы не одни.

— Я бы зашла попозже, но вечером я уезжаю, поэтому нам необходимо поговорить о вашем состоянии, Светлана, — проговорила Эльвира Андреевна.

Я подняла взгляд на Кирилла, жадно разглядывая его усталое лицо. Тёмная щетина, морщинка между глаз, прозрачные глаза. Смотрит внимательно, тоже алчно, скользит по лицу.

А я, наверное, выгляжу как пугало. Бледная и лохматая, с осунувшимися щеками.

— Я подожду снаружи, — говорит он, и совсем не спешит разорвать наши объятия.

— Нет, — сиплю я и прокашливаюсь, — не уходи.

Поворачиваюсь к Эльвире Андреевне.

— Вы можете говорить при Кирилле…

— Светлана, это не совсем этично…

— Говорите, всё нормально, — отмахиваюсь я, чего он там не знает.

— Ладно, как скажете, — сдаётся врач.

Мы перемещаемся от двери. Немного отстраняемся, но я всё равно чувствую его тепло.

Кир кладёт букет на заставленный подоконник, и поворачивается лицом к врачу.

— Итак, как я уже сказала, — продолжает Эльвира Андреевна, мгновенно настраиваясь на деловой тон, — всё прекрасно. Анализы в норме. Разрывы затягиваются. Через пару дней на выписку. И даже хорошо, что вы здесь, — поворачивается к Кириллу, — прошу отнестись к здоровью Светланы с внимательностью. Половой покой неделя. И потом никаких резких проникновений. Желательно, без лубрикантов и предварительного массажа, вообще не начинать.

Кир совершенно не смущается данному замечанию, меня же посещает эффект дежавю, когда хочется опять провалиться сквозь землю, и всё при той же женщине.

— Также Светлана, учитывая ваши проблемы в прошлом, предлагаю вам лечь к нам на обследование, — продолжает врач, а я выныриваю из своих стыдливых эмоции, и меня сразу бросает в ужас, я вскидываю взгляд на спокойную Эльвиру Андреевну, которая прячет взгляд, в карте. Потом перевожу его на Кирилла, который задумчиво ловит мой ошарашенный взгляд, и сглатываю. Такого я не ожидала.

— Бесплодие сейчас лечится, очень эффективно, — резюмирует врач.

Я только могу кивнуть, мы прощаемся, и она выходит. В палате повисает гнетущая тишина.

— Расскажешь? — наконец нарушает молчание Кирилл.

— А разве это важно? — вдруг начинаю обороняться, видимо защитная реакция такая. Я совсем не ожидала такого поворота. Что мой секрет в мгновения ока раскроют.

— Я бы хотел знать, — пожимает плечами.

Сейчас отрезвлённая немного неожиданными откровениями врача, я отмечаю про себя, что Кирилл довольно холоден. Как всегда конечно. Но есть всё же какая-то степень отчуждения. Словно между нами стена. Но, а с другой стороны он же пришёл. Я, правда, ничего ещё не спросила, всё решила по умолчанию, что нужна, что хочет быть со мной, всё придумала сама.

— Зачем Кирилл? Для чего? — снова задаю вопрос.

Он хмурится. Ему не нравятся эти игры.

— Бля, как же ты бесишь меня, зеленоглазая, — уже второй мой мужчина, говорит мне об этом. — Ну почему ты такая дерзкая? Вечно в позу становишься! Доводишь до края!

— А, то есть это я виновата! — тоже завожусь я.

— А кто? Какого хера, ты ведёшь себя так, что тебя прибить хочется!

— Ну, так прибей, — зло усмехаюсь я, и смело смотрю в его холодные глаза.

Он прикрывает их на мгновения, видимо старается перевести дух, но это не помогает, потому что, открыв их, он резко хватает меня за руку и притягивает к себе, прижимает, сдавив в объятиях.

— Заткнись, слышишь! — обдаёт горячим дыханием моё лицо. — Дрянь зеленоглазая, наркота херова, слезть с тебя не могу!

Его рот тут же накрывает мой, и я податливо размыкаю губы, впуская его язык, который ныряет глубоко в мой рот. Хватаюсь за его плечи, и уплываю на волнах кайфа, от этого дикого и несдержанного поцелуя. От этого урагана, тайфуна, что кружит меня, сбивая все ориентиры.

Он вдавливает мои бёдра в пластик подоконника, и наваливается сверху, оглаживая ладонями все изгибы.

— Как же тут, блядь завязать? — спрашивает толи себя, толи меня, втягивая в рот, тонкую кожу на шее.

— Сучка ты борзая, всё время на одни и те же кнопки давишь, — ругается, зажимая ладонями грудь, сквозь хлопок пижамной майки.

Всё это я ощущаю и слышу, как сквозь туман. Меня так ведёт от дикого желания, что я могу только стонать, и подставлять очередную часть тела для исследования.

— Смотрю, уже помирились, — возвращает нас в реальность голос Саши.

Кирилл всё ещё держа меня в объятиях, поворачивает голову, но ничего не говорит.