Шрифт:
– Ходит и каркает, старый ворон...
– На скольких беду накликал! На Сумароковых, Осиновых, теперь - на Кольку!
– Бабочки!
– горячилась Марина Потапова, - ее не назвали в числе пострадавших.
– Он жизни не даст со своими очками. У меня деньги вытащили - семьдесят два рубля! Надо же что-то делать!
Подъехал бригадир на коне.
– Куда смотришь?
– накинулись на него женщины.
– Волин смутил деревню! Доноси по начальству - пусть его к рукам прибирают!
Бригадир верил и не верил слухам, ходившим в деревне. Когда-то он был прилежным учеником у Николая Ивановича, любил старика.
– Женщины, - успокаивал он, - погодите!
– Чего годить? Кольку в амбулаторию повезли. Он так всех перекалечит, до одного!
– Может, это случайность?
– Какая случайность?
– шумел народ.
– К Осиповым пришел и сказал: не топите баню - сгорит. Сгорела!..
– У меня семьдесят два рубля...
– затянула Марина.
– Кончать надо! Ты бригадир - принимай меры!
– Ладно, - сказал Лапшин, видя, что защита старика подливает лишь масла в огонь.
– Поговорю с Николаем Ивановичем.
Вечером бригадир остановил коня перед домом учителя. Николай Иванович был один, вышел навстречу.
Ольга с учениками уехала в Жарове ставить концерт по случаю окончания учебного года.
– Здравствуйте, Николай Иванович, - поздоровался бригадир.
– Здравствуй, Сережа. Заходи...
– пригласил Николай Иванович бригадира в комнату.
– С чем приехал?
– Дело есть, Николай Иванович, - бригадир опустился на стул.
– Дело, Николай Иванович...
– повторил он.
– Какое дело?
– Да вот...
– Бригадир не знал, как начать.
– Говори, говори, Сережа, - ободрил его Николай Иванович, как когда-то ободрял в классе.
– Бросьте вы это!
– наконец решился Сергей.
– Что бросить?
– спросил Николай Иванович.
– Предсказания эти.
– А-а-а...
– сказал Николай Иванович.
– Деревня возмущена, - продолжал бригадир.
– Возмущена?
– переспросил Николай Иванович.
– Может, вы и правильно делаете...
– Для бригадира Николай Иванович по-прежнему оставался учителем, старшим советчиком. Сережа чуть-чуть робел перед ним, как когда-то робел у классной доски.
– Может, оно все правильно, - говорил он, - да только не так что-то. Обижаются люди.
Николай Иванович молчал.
– Очень прошу вас, - бригадир истолковал молчание Николая Ивановича так, что учитель согласен с ним.
– Бросьте вы ваши предсказания.
Но Николай Иванович думал о другом. Он вовсе не соглашался с Сережей. Он выполнит свою миссию до конца. Люди рано или поздно поймут, что он несет им добро, будут прислушиваться к его советам. Никому плохого он не желает.
– Значит, договорились?
– спросил бригадир, поднимаясь из-за стола.
– Вы эти штуки бросите!
Николай Иванович молчал. Старики - народ упрямый.
Однако все разрешилось неожиданным и даже трагическим образом.
Утром Николай Иванович надел очки и стал следить за соседкой Кирьянихой. Кирьяниха кормила утят. Утка у нее издохла, и утята доставляли Кирьянихе немало хлопот.
– Жрите, проклятые, - говорила она.
– Да не разбегайтесь по всей деревне. Позавчера вас было четырнадцать, вчера тринадцать...
– Матрена Васильевна, - окликнул ее Николай Иванович, подойдя к забору.
– Чего тебе?
– недовольно откликнулась Кирьяниха, она была старше Николая Ивановича и, несмотря на его обходительность, называла его на "ты".
– Не выпускайте утят со двора, - посоветовал Николай Иванович.
– Пошто?..
– подозрительно обернулась к нему старуха.
– Коршун...
– сказал Николай Иванович.
– Коршун побьет ваших утят.
– Не выпускать, значит?
– спросила старуха.
– Не выпускайте, - обрадовался Николай Иванович - хоть один человек наконец-то его послушает.
– А что я их, - не без злости спросила старуха, - под юбкой держать буду? Целый-то день?
– Как знаете...
– обиделся Николай Иванович.
– Я вас предупреждаю.
– Предупреждаю...
– ворчала старуха.
– Ишь ты, предупредитель.