Соня чётко озвучила свою позицию. Она не хочет иметь со мной ничего общего, кроме Веры. Всё остальное — было огромной ошибкой. Эмоции, секс. И я либо мирюсь с этим, либо нет. При втором варианте, вероятно, теряю расположение дочери — чудесной девочки, которая унылыми вечерами вытягивает мою чёрствую душу из вязкого болота и раз за разом пытается привнести в неё что-то светлое и тёплое.

Рая накрывает на стол, общается с Верой насколько это возможно. Развлекает, веселит. Вскоре к нам присоединяется Антон, который вырвался на время обеденного перерыва. Мы с Верой тоже ненадолго. Поздравим, посидим часок-другой и будем возвращаться в город. Соня пока не доверят мне ребёнка на длительный срок.

— Кстати, тебе удалось познакомить Верочку с отцом? — интересуется Рая во время трапезы.

— Нет.

— Почему?

— Сначала не было времени, а теперь желания.

Тётка качает головой и откидывается на спинку стула. Она знает отца как облупленного, поэтому, скорее всего, догадывается каким был итог нашего первого и последнего разговора о Вере.

— Не поверил? — хмурится Рая.

— Ничего нового, да. Сказал, что примет внучку только после генетической экспертизы.

— Вот кусок идиота! — в сердцах проговаривает тётка. — Вова понятия не имеет, что теряет!

В этот момент начинает звонить мой телефон. Я прошу Раю присмотреть за Верой и отхожу немного в сторону. Ненадолго прикрываю глаза, когда снимаю трубку. Слушаю взволнованный и звонкий голос Сони. Она всегда на нервах, когда я занят дочерью. Часто ждёт самого худшего. Наверное, когда я оступлюсь и промахнусь, Соня получит полное право не отпускать со мной Веру. Она наивно надеется, что когда-нибудь я окончательно исчезну из их размеренной и спокойной жизни, в которую своим появлением внёс нехилый дисбаланс.

— Как у вас дела? — спрашивает Соня.

— Все в порядке. Обедаем.

— Булочка не просилась домой? Не плакала?

Плакала в дороге после короткого сна. У меня проскальзывали мысли свернуть обратно — поближе к дому и Маргарите Игоревне, но удалось разрулить ситуацию самостоятельно. В чём я ни за что не признаюсь.

— Мы справляемся, Сонь. Честное слово.

— Фух. Я всю тренировку как на иголках. Сейчас перекушу и продолжим.

— Занимайся, не будем тебя отвлекать.

Я собираюсь положить трубку, но Соня неожиданно окликает меня по имени.

— Яр! Бабушка умоляла позвать тебя к нам завтра на ужин. Что скажешь?

— А ты? — невесело усмехаюсь.

— Ты знаешь моё мнение, и оно не изменилось, но запрещать тебе приезжать к нам в гости я не могу.

— Передашь Маргарите Игоревне, что у меня завтра вечером важная встреча. Она наверняка поверит.

— Спасибо за понимание. Я должна была тебя уведомить.

— Понимаю, да.

Заканчиваю разговор и кладу трубку. На экране висит пара непрочитанных сообщений, а внутри растёт раздражение. Возвращаться к столу в таком состоянии — не лучший вариант. У Раи возникнут вопросы на которые я не смогу дать ответ.

Фоном улавливаю как забавно тётка играет с Верой. Градус негатива внутри меня ощутимо падает вниз. Чуть позже Рая просит позвать папу к столу. Папу, то есть меня. Я до сих пор никак не могу привыкнуть к своему новому статусу, хотя прошло четыре недели как мы знакомы с Верой и три как я официально являюсь её отцом.

Бывает, просыпаюсь утром раньше будильника, открываю глаза и долго таращусь в потолок. Представляю наши будущие встречи. Общение, контакт. Если раньше Булка никак не хотела меня даже касаться, то сейчас её не оторвать. И это неимоверно воодушевляет. Наверное, ни одной девчонке я никогда так отчаянно не желал понравиться как собственной дочери.

— Зови папу, малыш, — произносит Рая. — Папа!

Бросаю на них короткий взгляд, усмехаюсь. Прочитываю сообщения и прячу телефон в карман джинсов. Неторопливым шагом приближаюсь к беседке.

— Такоё лёгкое слово, да? — не унимается тётка. — Папа.

— Па-па! — неожиданно быстро повторяет Вера.

Я часто моргаю, склоняю голову набок. Кажется, что глюки, но нет. Чистый кайф, блаженство. Оно потоком распостраняется по венам и качает сердце.

— Боже, Яр, ты слышал? — восклицает тётка. — Булочка сказала «папа»!

Подхватываю Веру на руки, прижимаю к себе. Нежно, осторожно. Она настолько особенная, что чувства не поддаются ни одному полному описанию. Рядом с ней я окончательно размякаю.

— Повторишь? — интересуюсь у дочери дрогнувшим голосом. — Как ты меня сейчас назвала, малыш?

— Папа, — чуть тише отвечает Вера, смущенно пряча лицо в крохотных ладошках.

Сердце разбухает до необъятных размеров и давит грудную клетку. Первое настоящее слово от Веры, и оно звучит для меня. Короткое, простое, но безумно значимое и ёмкое. И лишь один факт омрачает радость, которая взрывает виски — Соня наверняка меня убьёт.