У меня нет плана на такой случай.

В голове до сих пор не укладывается, как Романов узнал, что я жива? И как он меня нашёл?

– Лили, не занимайся ерундой, – хмурится Карла, наблюдая, как я подхожу к комоду и достаю детские вещи. – Как далеко ты сможешь убежать с ребёнком на руках?

– Я возьму машину в аренду, – сообщаю, скидывая с себя форму медсестры и натягивая джинсы и футболку. – Когда выберусь из города – возьму другую. А потом ещё раз и ещё… Не знаю. Буду действовать по ситуации.

– У тебя хоть деньги-то есть?

– Есть немного наличности. Успела отложить за время работы в больнице.

Застёгиваю сумку, чувствуя скопившийся ком в горле.

Страшно бежать в неизвестность. Страшно до дрожи. До тошноты.

Была бы я одна… Но сын.

Кидаю взгляд на ничего не подозревающего малыша, и сердце защемляет от жалости.

Как он перенесёт дорогу? Какая жизнь нас ждёт в дальнейшем?

– Почему бы тебе просто не наладить отношения с его отцом? – вклинивается Карла в мои мысли. – Красивый мужик. Видно, что состоятельный. К тебе не равнодушен, опять же. Одни плюсы…

– Угу, – отстранённо кидаю, торопливо одевая сына.

Слушать о том, какой Романов охренительный, желания нет.

Об этом человеке я знаю достаточно. Достаточно, чтобы бежать от него как можно дальше и быстрее.

– Давай, я вас довезу до автопроката, – предлагает девушка, но я отрицательно машу головой.

– Не нужно, – скупо улыбаюсь. – Я возьму такси.

Не хочу подставлять её. Карла не должна пострадать. Поэтому отказываюсь, находясь мыслями уже далеко отсюда.

Спустя минут десять надеваю куртку и, перекинув через плечо ремень сумки, беру на руки Андрюшу.

– Лили, – окрикивает меня теперь уже бывшая соседка, и я оборачиваюсь, – Я буду скучать по вам.

– И мы по тебе, – отвечаю улыбкой. – Спасибо за всё и береги себя.

Кивает, тоже улыбается. А у самой глаза на мокром месте. Как, впрочем, и у меня.

Спускаясь по лестнице, смахиваю с ресниц влагу и стараюсь взять себя в руки.

Успею ещё порыдать. Сейчас надо быть сильной.

На душе тяжело, но я стараюсь гнать все страхи и сомнения прочь.

Открываю дверь подъезда и, выйдя на крыльцо, в шоке застываю. Всё существо пронзает чувство отчаяния, когда вижу люксовые машины, которые, вопреки ожиданиям, продолжают стоять во дворе моего дома.

Моё появление не остаётся незамеченным.

Вижу, как из салона ближайшего автомобиля выбирается здоровый детина и направляется прямиком ко мне.

– Светлана Алексеевна, – произносит на русском, – прошу, садитесь в машину.

– Я никуда с вами не поеду, – проговариваю твёрдо, пытаясь обойти амбала.

Но тот быстро перекрывает дорогу, давая понять, что так просто уйти мне не удастся.

– Что вы себе позволяете? – возмущаюсь, окатывая мужчину уничтожающим взглядом. – Отойдите!

На мои слова громила лишь качает бритой головой, при этом выражение его лица остаётся непроницаемым.

– Садитесь в машину, – повторяет спокойным тоном. – Если не пойдёте добровольно – мне придётся применить силу. Приказ Андрея Владимировича.

От последних его слов меня буквально подбрасывает от гнева.

– Уйди с дороги! – шиплю разъярённой кошкой и понимаю, что тем самым пугаю сына.

Малыш начинает хныкать, обращая на себя внимание.

– Тише, мой хороший, – шепчу, успокаивая.

Я сейчас сама готова расплакаться как маленький ребёнок, осознавая безысходность своего положения.

Смотрю в безразличное лицо секьюрити и понимаю, что этот бугай вполне способен воплотить угрозы применения силы в жизнь.

На глазах выступают злые слёзы.

Острая ненависть к Романову заполняет до краев, перекрывая все остальные чувства.

– Веди, – цежу сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не заорать от бешенства.

Громила кивает в сторону одной из машин и я скрепя сердце иду в указанном направлении.

Чувствую себя овцой, которую ведут на заклание, но изменить ситуацию сейчас не в моих силах.

Подхожу к чёрному джипу, после чего бритоголовый услужливо открывает передо мной дверь заднего сиденья, ожидая, пока я заберусь внутрь.

Медлю. Затем всё же устраиваюсь на кожаном сиденье, кидая взгляд на расположившегося рядом Романова.

Его присутствие давит на меня.

Вся злость, которую испытывала, рассеивается. Понимаю, что теперь этот человек просто так меня не отпустит.