Он не давал мне вырваться, натягивая на кулаке мои волосы каждый раз, как только я пыталась сделать попытку освободиться.

– Нашей крови нужна страсть. Нужна боль. Кровь.

В этот раз он не шлепнул, а погрузил пальцы в меня, заставляя застонать, когда после боли в теле разлилась волна удовольствия, о котором я мечтала и ждала так сильно, что сорвалась в ярость.

Все чувства переплетались в какой-то невообразимый комок – удушливый, томный, опьяняющий, где стирались грани боли, переходя в чувственность, о которой я не могла даже подозревать.

– Мы звери, детка. И если не будем трахаться, то будем убивать. Жестоко. Кроваво.

Он сделал первый толчок пальцами, насаживая меня на них и растягивая горячие влажные стеночки лона, порождая в теле трепет и сладостную дрожь.

Упираясь ладонями в стену над раковиной я подалась назад, навстречу ему, чтобы принять его еще глубже, ощущая как мое тело сжимается, и волны сладости накатывают по нарастающей.

Двигалась в такт с ним, чувствуя, как Карат прижался бедрами к моим ягодицам, приподнимая их и давая ощутить свое возбуждение, которое невозможно было спрятать под одеждой.

Застонав, я прогнулась сильнее, ахнув, когда его пальцы вошли резко и даже болезненно, задвигавшись теперь в одном ритме – сильно, глубоко, не жалея, но причиняя вовсе не боль, а черное желание, что было подобно нефти.

И я тонула в этой черноте.

Глотала ее жадно, не боясь отравиться.

Я хотела ее.

Потому двигалась навстречу и стонала, пока эта гонка не пошла по нарастающей, закручивая в теле пружину, которая поднимала самое настоящее цунами.

Это была воронка, куда я летела, кусая губы и больше не сдерживая стоны, в ожидании, когда захлебнусь этой жаждой, и меня накроет волной блаженства, но Карат неожиданно убрал руку, снова шлепнув с силой и всей той страстью, что кипела в нем.

– Сначала реши, что ты хочешь, а потом приходи, - прошептал он хрипло и яростно, сжимая мои волосы с силой и кусая за шею сзади, чтобы затем оттолкнуться от раковины и вернуть мою одежду в прежнее положение.

Это было жестоко!

Внутри меня словно остался огненный шар на грани разрыва! И я ждала, когда он лопнет, подарив мне наконец выстраданное и такое желанное блаженство, но без Карата это было просто невозможно черт бы его побрал!

Меня трясло и ломало от желания, как наркомана, который не получил желанной дозы!

Я даже не сразу поняла, что в дверь туалета деликатно и крайне тихо постучались, и с другой стороны раздался приглушенный голос Сапфира, который кашлянул так, чтобы было слышно нам, но не было слышно людям на борту:

– Эй, ребята. Пора заканчивать. Скоро образуется очередь из желающих попасть к вам.

Карат хмыкнул и поправил свою одежду, уже не пытаясь завязать растянутый и смятый галстук, только стер кровь с губ, подавшись ко мне и скользнув между губ окровавленными пальцами, давая мне слизать ее.

Он опьянял собой. Дурманил голову. Вводил почти в транс, когда я понимала, что становлюсь похожей на тех. Других. Одержимых им.

На его шее остались засосы и следы от моих укусов, но он не пытался поднять ворот рубашки или хотя бы застегнуть ее. Хотя бы потому что я умудрилась вырвать верхние пуговицы.

Карат уже сделал шаг от меня, положив ладонь на ручку, когда я дернула его на себя, прошипев, словно пыталась оправдаться:

– Как я могу довериться, если ничего не знаю о тебе!

Он не остановился, открывая дверь и оглянувшись, чтобы подмигнуть мне, промурчал:

– Так спрашивай. Обещаю, что не буду кусаться.

Карат вышел все такой же величественный и чертовски сексуальный, а я не сразу смогла сделать это вслед за ним.

Смотрела на свое отражение в зеркале, видела глаза с расширенными зрачками, ощущала его кровь на своем языке…и осознавала, что пропала.

Я запуталась в себе и утонула в нем.

Я вышла из туалета спустя какое-то время гордая и дерзкая, глядя в глаза каждому, кто осмеливался поднять взгляд на меня, показывая всем своим видом, что мне плевать кто и что думал, кто и что слышал.

Он был мой!

И пусть все прочее сгорит в огне!

И все таки взрывные эмоции и этот день порядком измотали меня.

Я уснула в самолете, вздрагивая всем телом, когда откуда-то сверху раздался незнакомый голос, который говорил о том, что мы заходим на посадку, и поэтому просят пристегнуть ремни безопасности.

– Уже почти на месте, - отчего-то шепотом отозвалась Мишка, которая проснулась, но, не смотря на крепкий сон, выглядела еще более бледной и подавленной, чем этим утром.