— Ах, — довольно вздохнул Адам, сидя по другую сторону Элли. — Теперь-то ощущается дух Рождества.

Элли захихикала в стакан с водой.

Мама посмотрела на нас, когда поставила последнюю тарелку с едой и уселась во главе стола напротив папы.

— Вы, оба, закрыли рты и ешьте.

— Она начала первая, — разбушевался Дек, садясь рядом с Брэденом. — Она сидит у меня на шее с тех пор, как приехала. Не понимаю, почему Ханна осталась на ночь, когда у нее есть собственная квартира. И не моя вина, что у нее дерьмовое настроение, потому что ее бросили.

Я втянула воздух, и каждый, за исключением Брэдена и Дека, напряглись. Реакцией Брэдена был легкий подзатыльник Деку.

— Во-первых, не выражайся при детях. Во-вторых, ее не бросали, бросила она. И, в-третьих, тебе восемнадцать. Подрасти и перестань быть занозой в з-а-д-н-и-ц-е у сестры. Извинись.

Я была слишком занята, внимательно рассматривая пустую тарелку, чтобы увидеть реакцию Дека, и пыталась восстановить дыхание после колких слов брата.

Пыталась забыть все целый день.

Последние несколько недель, мягко говоря, не были легкими. Мне приходилось объяснять каждому, что мы с Марко расстались, но, конечно же, я не могла объяснить, почему. Я не касалась этого и всеми силами пыталась показать себя непринужденной. Однако, неважно, что я им говорила, — все были убеждены, что я была морально опустошенной стороной в разрыве.

— Я не опустошена, — врала я всем без конца. — Мы встречались едва два месяца.

Но правда была в том, что я так сильно по нему скучала, что было больно. Все время. Я постоянно воевала сама с собой.

По утрам я просыпалась одна, но всегда ощущала давление его теплого тела, словно фантома в комнате. Затем вспоминала, что Марко ушел из моей жизни, и это тепло исчезало, после чего я оставалась в квартире совсем одна. Место, которое было мне домом, стало теперь пустым и холодным.

Как и его владелец.

Когда тоска становилась невыносимой, я бралась за телефон, собираясь набрать его номер, и вспоминала: насколько было больно, почему было больно и почему мы больше не были вместе.

Конечно же, было проще, что Марко не звонил и не пересекался со мной. Я упаковала его вещи, которые он оставил у меня, и попросила Нишу вернуть их ему. Она сделала это ради него. Не ради меня. Мы с Нишей не разговаривали друг с другом, что лишь холодило обстановку в помещении для персонала. Я обнаружила, что все это время она знала про сына Марко; он попросил ее молчать, пока не найдет момента самому рассказать мне. Ниша была также вне себя, когда узнала о моей реакции. Она была уверена, что я была эгоистичной, хладнокровной сукой.

Ниша с Марко могли думать о чем угодно, пока у меня было место, где я зализывала старые раны и пыталась придать всему смысл.

Семья помогала мне забыться. Я осталась с родителями в Рождественский сочельник и намеревалась остаться с ними после Дня подарков. Хотя Лив, Нейт, Джо, Кэм и Коул отмечали Рождество со своими семьями, дом родителей все еще ощущался живым, теплым и безопасным.

Я делала все возможное, чтобы скрыть горе, поэтому не портила настроение, с чем справлялась довольно неплохо, пока мой брат не решил стать засранцем.

— Ханна.

Я посмотрела на Дека и увидела в его лице раскаяние.

— Прости, — пробубнил он с виноватым видом.

— Даже не беспокойся об этом, — тихо ответила я, а затем сверкнула всем своей лучшей лживой улыбкой. — Умираю с голоду. Давай сожрем все потроха из этой индейки.

К счастью, атмосфера за столом прояснилась, и мы смогли вместе насладиться отличным Рождественским ужином.

Рано утром мы с мамой, папой и Деком открыли подарки, но Элли, Адам, Брэден и Джосс с детьми еще не открыли наши подарки, впрочем, как и мы их. После ужина я поспешила наверх к себе, где оставила большой мешок Санты со всеми подарками для них. Я собиралась проверить, все ли были на месте, когда телефон зазвонил в кармане.

Думая, что это, вероятно, был Коул или Джо, я ответила, не глядя на экран.

— Счастливого Рождества. — Приветствие Сюзанны меня удивило. — Подумала, что лучше звякнуть тебе, раз ты потеряла мой номер.

Вот так просто все мое притворство счастливого Рождественского духа вылетело в ближайшее окно и мгновенно заморозилось в потоках декабрьского воздуха.

— Я не потеряла твой номер, — пояснила я стойко, — мне просто не хотелось с тобой разговаривать.

Она драматично и громко фыкнула: