– Мефодий! – Мет с удивлением обнаружил себя недалеко от студии Любомира Станиславовича.

Ах да, пятница, нужно было прийти к куратору на личную беседу, затем просмотр фильма с группой. Что сегодня, интересно? В прошлый раз смотрели «Аварию, дочь мента». Любомир говорил, что это яркий пример так называемых «перестроечных» фильмов. Мету ничего не понравилось из того, что предложил посмотреть вне клуба Любомир. Но талант куратора рассказывать и показывать детали – потрясающий. После его комментариев и объяснений любой фильм смотрелся как минимум пристойно и даже интересно.

– Авария похожа на нашу Ангелину, – ответил Мет, когда куратор спросил его мнение.

– Верно подметил, – согласился Любомир. – Много агрессии из-за внутреннего неблагополучия. Яша говорит, что она тебя кадрит весьма настойчиво.

– Иногда бывает, – Мет пожал плечами.

Какая Ангелина! Сейчас она только мешает думать и мечтать об Анастасии.

– Тебе она, надеюсь, не нравится? – спросил Любомир.

– Кто? – растерялся Мет.

– Ангелина, – слегка удивлено ответил Любомир.

– Ангелина? Ах, нет, – мотнул головой Мет.

– Мефодий, ты здесь? – Мет вздрогнул, куратор слегка тряс его за плечо.

– Ты витаешь в своих мечтах, – по-доброму улыбнулся Любчик. Кто же придумал его называть этим дурацким именем. Конечно, Ангелина.

– Простите, задумался, – Мет слегка тряхнул головой, развеивая сладкие грезы.

– Ты влюбился, да? – понимающе спросил Любомир. – Я предупреждал, что скоро это начнется! Идем, занятия закончились, студенты ушли. Скоро придут наши. Как твои дела? – Любомир завел его в свое киношное царство, как шутливо называли студенты его студию.

– Все хорошо, Любомир Станиславович, – легко ответил Мет.

– Так я верно угадал, ты влюбился? – Любомир улыбался, но Мету на секунду показалось, что глаза куратора цепко смотрят в его лицо. И так знакомо.

– Нет, – растерялся Мет.

– Нет? – удивился Любомир. – Но выглядишь ты точно, как влюбленный.

– Я замечтался о своем.

– Понимаю, не хочешь говорить. Мет, я не просто так спрашиваю, потому что мне любопытно покопаться в романтичных историях студентов. Первая влюбленность, увлечение, первые невзгоды в любви и в отношениях – ох, сколько неприятностей из-за них бывает. Молодежь иногда рассуждает так, словно от этой страсти зависит все, и часто не ценят свою жизнь. Каждый год какой-нибудь несчастный пытается что-то сделать с собой…

– Что? – прервал его Мет.

– Да я все о суицидной статистике, чтоб ей, – ответил Любомир.

– За меня не волнуйтесь. Сейчас я очень хочу жить дальше, со мной все хорошо, – успокоил его Мефодий. – Кроме того, моя вера, скажем так, негативно относится к упомянутым вами поступкам.

– Какая вера? – искренне удивился Любомир.

– Как какая? Ах да, я забываю, что сейчас всякое бывает, – улыбнулся Мет, – я о православии.

– А ты что, верующий? – Любомир смотрел на него изумленно.

– Без фанатизма, как говорит добрый Всеволод Ростиславович, но в трудные минуты это меня поддерживает на плаву, – Мет вежливо улыбался. – А вы нет?

– Э, – Любомир неопределенно пожал плечами.

– Что сегодня смотрим, Любчик Станиславович? – в студию ввалилась Ангелина в сопровождении Яши.

– Любомир Станиславович, – поправил ее куратор.

– Я знаю, что это его бесит, – шепнула она Мету и беззвучно рассмеялась, пока Любомир повернулся к аппаратуре.

Очередная неделя сентября, это точно Мету врезалось в память, выдалась очень хлопотной, задания скапливались, как снежный ком. Мефодий честно пытался их записывать не только в электронный, но даже в бумажный блокнот, подаренный Всеволодом Ростиславовичем, и вычеркивать по мере исполнения. Но все же в пятницу он забыл сдать в деканат распечатку страницы электронного журнала за неделю под подпись и печать, как требовалось от старост. В том числе и потому, что его группа собралась на очередной просмотр старого фильма. Смотреть фильмы вместе с другими студентами в студии Любомира – пожалуй, это было сейчас самое интересное времяпровождение. С комментариями куратора фильм словно оживал, показывал свои тайны, новые уровни и детали, помогающие расшифровывать замысел режиссера.

Мефодию пришлось ехать в университет в субботу, хотя занятий в этот день не было. Коридоры его альма-матер были традиционно немноголюдны в полувыходной день, Мет быстро поднялся на третий этаж, зашел в деканат, подошел к молодой сотруднице, спросил, можно ли отдать распечатку и расписаться за нее.

– Да, – отмахнулась она, не отрываясь от экрана компьютера, – вложи туда, в папку, распишись в журнале.

– Марина, почему не готовы до сих пор отчеты о посещаемости! – услышал он строгий начальственный голос. – Я говорила, чтобы вы мне сдавали их в пятницу вечером! Я ушла с работы в семь, и где? Я не дождалась документов! Сколько можно говорить, что нужно все делать, как я требую – вовремя! И если я говорю сделать, то это нужно сделать, а не думать, что сойдет и так.

Мет вздрогнул: голос дамы показался ему суровым, властным.

– Простите, Милица Анатольевна, но еще не все сдали информацию, вот староста пришел с опозданием, – Марина указала на Мефодия.

– Почему нельзя все делать вовремя? –спросила декан, нависнув над расписывающимся Мефодием.

«Это же наша строгая декан Милица Анатольевна», – Мет вспомнил странное имя, услышанное еще 1 сентября на торжественном первом занятии, и выпрямился, чтобы извиниться.

Он был много наслышан о суровом нраве главы факультета. Судя по тону, с которым она обратилась к подчиненным, они пребывали под постоянным напряжением. Милицу Анатольевну боялись все. Девушки-секретари засуетились, забегали от шкафа к шкафу, начали перебирать и переносить папки, громко застучала клавиатура.