Для себя Али решил, что отказывать мне неумно. Однажды, прибывая не в духе, пришлось показать этому парню, как нужно вежливо обращаться с посетителями своего клуба. На меня неприятно действовали отказы от кредита. Сам я щедрый человек. Раньше, когда водились деньги, я одалживал их любому, кто просил, не беспокоясь о возврате. И рассчитывал на подобное отношение к себе.

Давно уже я не захаживал в эту нору и не обращался с просьбой к Али, но владелец клуба знал, что рано или поздно это случится, а он с большим неудовольствием расставался со своими деньгами.

Я закурил и огляделся. Вики нигде не было видно. Около тридцати мужчин и женщин: сидели за столиками, на высоких стульях у стойки бара, стояли в проходах… Пили, курили, разговаривали, толкали травку.

Как только я сел за столик, на меня перестали обращать внимание. Я усмехнулся, вспомнив, как когда-то меня окружали толпой, спешили угостить, пытались развлечь и заручиться расположением, как знаком собственной важности.

Нет, я не страдаю манией величия. Но равнодушие красноречиво предупреждало: пора искать новую территорию, знакомиться с новыми людьми, заново создавать репутацию. Где выбрать место? Я задумчиво потер массивную челюсть. Можно попробовать Бирмингем или Манчестер. Но там достаточно своих мошенников. Надо постараться найти место, где я буду счастлив. В Парадиз Сити, учитывая то, что я наворотил, мне никогда не стать счастливым.

Тогда Париж. Я закурил сигарету и подозвал официанта.

Да, Париж. Семь лет там не был. После Лондона, больше всех столиц мира я любил Париж. Но для начала необходимо раздобыть денег. Ехать в Париж с пустыми карманами… Фи! Нужна хорошая финансовая подушка в течение нескольких недель, пока я не подцеплю какую-нибудь богатую цыпочку на крючок. Или же открою частное детективное агентство. Жить лучше на широкую ногу: чем солиднее впечатление, тем больше клиентов. Для начала понадобится по меньшей мере две тысячи долларов.

Передо мной остановился официант.

– Большую порцию виски с содовой, – приказал я и, заметив, что ко мне направляется одна из моих бывших, Сара Дринкл, добавил: – Принесите две.

Этого только не хватало! Мы расстались с ней пару месяцев назад. Была интрижка, ничего серьезного.

Саре двадцать пять лет. Зеленые глаза этой крупной и красивой блондинки поражали пустотой, широкий рот был искривлен в вечной улыбке. Оставшись без мужа и средств, с маленькой дочкой на руках, она пошла на панель. Так мы и познакомились. Я знал Сару больше года. Мне нравилось её привязанность к дочери, поэтому в бывалые времена я одалживал ей денег, когда Сара попадала в трудное положение.

– Привет, Хойт! – бросила она, остановившись у столика. – Не ожидала тебя здесь увидеть. Ты занят?

Я посмотрел на неё и покачал головой.

– Сейчас принесут выпивку и для тебя. Присядешь?

Сара оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что её заметили.

– Ты не возражаешь, милый?

– Не называй меня так, – раздраженно ответил я. – Садись. Почему я должен возражать?

Она села, сунув сумку под стул. Красный фланелевый костюм прекрасно подчеркивал её статную фигуру. Я отметил, что Сара выглядит достаточно привлекательно и вполне ещё может крутиться возле отеля «Риц».

– Как дела, крошка?

Она повернула ко мне своё намалеванное личико и засмеялась.

– Неплохо. В самом деле неплохо. Хотя и не то, что прежде.

Официант принес бокалы, и я тут же расплатился. Сара, которая замечала любые мелочи, подняла глаза и часто заморгала, пытаясь соблазнить.

– А ты как, Хойт?

Я пожал плечами:

– Так себе… Как твоя дочка Моника?

Лицо проститутки просветлело.

– О, прекрасно! Она осталась у бабушки, но я навещала её в воскресенье. Она уже начала разговаривать.

Я усмехнулся:

– Ну, раз начала, теперь не остановить. Передавай привет от меня. – Я сунул руку в карман, отделил одну банкноту и, вытащив из кармана, протянул Саре. – Купи дочке что-нибудь. Дети любят подарки.

– Но Хойт! Я слышала…Ты, неважно выглядишь. Ребята Роя тебя так отделали?

– Никогда не верь слухам, крошка! – я нахмурился, и мои глаза потемнели. – Делай, что тебе говорят и помалкивай, не болтай обо мне никому.

– Хорошо, дорогой.

Фокс, высокий мужчина в красно-белой клетчатой рубашке и мешковатых фланелевых брюках, начал играть в дальнем углу на пианино. Фокс работал в клубе с момента его открытия. Говорили, что у него туберкулез… Он не признавал и не отрицал этого. И во время войны он сидел в клубе и играл на пианино. И так каждую ночь.

Сара начала подпевать, постукивая в такт каблучками.

Вики до сих пор не появилась. «Ну и черт с ней! – подумал я про себя». Проведу вечер с Сарой. Немного расслаблюсь после тяжелой напряженной недельки, которая выпала на мою долю.

– Здорово, правда? – спросила Сара. – Как бы я хотела уметь что-нибудь стоящее… Ну, например, играть как Фокс.

Я усмехнулся:

– Не прибедняйся, Сара. Фокс был бы счастлив зарабатывать столько, сколько ты огребаешь за ночь.

Она скорчила гримасу: