В столовой были светло, ярко горели все люстры и бра, искрились бокалы, стоящие на белоснежной скатерти. Звучала неспешная музыка и пахло чем-то неуловимо вкусным. Все торжественно и красиво, будто во дворце, не хватает только почтительных официантов в ливреях, стоящих вдоль стен. За длинным столом сидели отчим, мама и Игнат, лицо которого было безразличным, как у человека, которому на все наплевать. Он даже не взглянул на меня, когда как мама встала, подошла ко мне и крепко обняла. Она вымученно улыбалась, рассматривая меня, и я поняла — что-то случилось. Только… что?

Отчим встретил меня весело, ведя себя так, словно ничего не произошло. Привычно отодвинул стул передо мной, чтобы я села, сделал комплимент, а потом вернулся на свое место во главе стола и сказал:

— Сегодня был тяжелый день. Для всех нас. Не хочу ходить вокруг да около — Игнат, скажи то, что говорил мне.

Я взглянула на сводного брата. Тот поднял на отца потемневший взгляд и тихо сказал:

— Я ошибся.

— Не слышу тебя. Повтори, — велел Костя.

— Я ошибся, — повысил голос Игнат. — Услышал разговор, не понял, о чем речь, и решил, что… что Елена слила инфу конкурентам. Я выпил лишнего, был на эмоциях и сделал неправильные выводы.

Каждое слово давалось ему с трудом — Игнат буквально заставлял себя говорить это вслух. И хотя он казался спокойным, я ощущала его ярость. Не понимаю, почему я вдруг стала так хорошо чувствовать этого человека. Может быть, мне просто кажется?

— Дальше, — жестко велел его отец.

— Я. Прошу. Прощения, — выдавил Игнат, не глядя ни на кого из нас.

Я тревожно взглянула на маму — казалось, она не знает, куда себя деть. Да и мне самой стало не по себе.

— Лена, ты прощаешь его?

— Все хорошо, — пролепетала мама. — Я и не злилась! Все правда хорошо…

— Сын, ты просишь прощения у Елены уже во второй раз, — продолжил Костя. — Давай не станем доводить до третьего. Иначе ты знаешь, что произойдет. Елена — моя жена, моя женщина. Я обещал защищать ее. И я буду делать это. — Его широкая ладонь накрыла ладонь мамы, лежащую на столе. — Так же, как я защищаю тебя, своего сына. Мы одна семья, мы должны беречь друг друга, помогать и оберегать. Если мы не будем единым целым, нас уничтожат конкуренты, понимаешь?

Игнат коротко кивнул, и мне вдруг показалось, что еще чуть-чуть — и он просто взорвется от ярости, которая переполняет его.

— Игнат показал себя незрелым, поэтому я принял решение — с понедельника Игнат работает в компании. По-настоящему, а не на бумажке, как до этого времени. Более того, карманные деньги будут заменены на зарплату, которую Игнат, как и все мои сотрудники, будет получать в определенное время.

На лице Игната показалась усмешка, но тотчас померкла под грозным взглядом отца.

— Сын, ты мой наследник, тот, кто должен был получить от меня все. И компанию ты должен знать изнутри. Знать, как никто. Только это поможет стать тебе хорошим руководителем. Поэтому высокую должность ты не получишь — у тебя ноль опыта. Начнешь с работы в главном офисе. И от того, насколько ты справишься с этой работой, зависит и твое будущее, — продолжал Костя. — Я слишком долго позволял тебе все. Теперь мой отцовский долг — научить тебя. Но не работать. А быть человеком. Чтобы не повторялось того, что произошло сегодня. Ты согласен со мной?

О нет, Игнат не был согласен. Его глаза говорили обратное — он был в бешенстве. Однако Игнат взял себя в руки и сказал:

— Да, отец.

— Вот и замечательно. Но сегодня больше плохих новостей не будет. Только хорошая. — Отчим взглянул на маму, которая почему-то засмущалась еще сильнее. — Лена, скажешь?

— Скажи ты, — ответила мама, и я нахмурилась, ничего не понимая.

— Лена ждет ребенок, — громко сказал Костя. — Так что у вас появится брат или сестра.

Его слова оглушили меня. Что? Мама ждет… ребенка? Моя… мама?

Я смотрела на нее большими глазами, не веря в услышанное, а она несмело улыбнулась. Лицо Игната снова стало отсутствующим. Он наверняка не ожидал этого. Да и я тоже не ожидала.

— Да, я сама узнала только сегодня, — сказала мама, касаясь своего живота. — Неожиданность для всех, да? Я тоже еще не могу осознать это, но стану матерью во второй раз.

— Я счастлив, — коротко произнес Костя.

Он лично открыл шампанское, разлил его по нашим бокалам — правда, маме предусмотрительно налил сока. И встал, чтобы сказать тост: