– Откуда это у него?
– спросил я вполголоса матроса.

– А он вчера свое барахлишко выменял. В форме же он теперь, шитая рубаха да калоши ему больше ни к чему, вот и променял в деревне на сало. Теперь он как рыбак с прикормом: сидит на бережку - вот и долговязый клюнул... Говорю, партию составляет!

– Брысь!
– вдруг яростно крикнул Малюга, и от него, фыркнув и подняв хвост трубой, отскочила кошка. Видно, нацелилась полакомиться салом, да не вышло.

– Что же ты, угостил бы животную, - сказал матрос, - она к тебе с почтением, а ты - "брысь".

Старик, не удостоив матроса ответом, стал хлебать свой борщ. Подтрунивания Федорчука задели меня за живое: в самом деле, старик обособляется. Обидно, что я к нему всей душой, а он мое внимание и заботы в грош не ставит! А чтоб командиром меня назвать - не было такого случая. Может, еще думает, что новыми сапогами да гимнастеркой с шароварами я хотел задобрить его? Может, рассчитывает, что я обхаживать его начну, в глаза ему льстиво заглядывать?.. Зло меня взяло, и быть бы ссоре, да я вовремя спохватился: опять вспомнил, с кем имею дело. Нет, силой этого дядька не переломишь. Стрелять надо научиться, а потом побить его на мастерстве артиллериста! Вот это ему понятно. Далеко, Медников, замахиваешься, далеко... Но добьюсь же я своего!

– Федорчук, давай по рукам!

Матрос прищурился, пристально посмотрел на меня, но моей мысли, видать, не понял.

– Тоже торговать захотел?
– повел он шутливый разговор.
– Только чего же тебе, голышу, продавать-то с себя? У меня тоже ничего продажного - разве что буква "ять"...

– Да не о том, - сказал я, - а чтобы, не отступаясь, выполнить задуманное!

Матрос подмигнул мне: ясно, мол, - и мы ударили по рукам.

Отошло маленько сердце. Я не стал больше глядеть на Малюгу и на его артель у миски; подсел к Федору Федоровичу. Машинист мне понравился с первого же дня нашей совместной службы. Скупой на слова, нелюдимый, он как-то сразу располагал к себе своей суровой степенностью, и его уважала вся команда.

Федор Федорович редко выходил к общему столу, то есть, правильнее сказать, к ведру: свою порцию он забирал на паровоз. И тут тоже не высидел похлебал, похлебал с нами, а доедать борщ все-таки ушел к себе в будку: опасался оставить свой паровоз даже на полчаса, хотя там у него был помощник, кочегар. Никому не доверял машину.

Обед закончился песнями. В первый раз запели, а как ладно вышло! Запевать взялся Никифор, мой телефонист. И так он чисто, так задушевно запел, что мы все бросили подтягивать, только слушали. А он словно только этого и ждал: пустился петь во весь голос, и что ни песня, то у него выходила краше.

– Эх, гармошку бы!
– вздыхал матрос, слушая и перебирая в такт по колену пальцами.
– Поиграл бы я тебе под твой голос...

Наш солист придержал на секунду дыхание, развел руками и вдруг взял такую ноту, что все посмотрели на потолок.

Послушали мы задушевных украинских песен, а потом сладились и затянули широкую сибирскую:

Славное море - священный Байкал,

Славный корабль - омулевая бочка...

Эй, баргузин, пошевеливай ва-ал,

Молодцу плыть недалечко...

Матрос на ходу присочинил, и все подхватили:

Славный корабль - боевая площадка...

Эй...

Певцы подмигнули и грохнули:

Эй, командир, становись за штурва-ал,

Плыть молодцам недалечко...

* * *

Вскочил я поутру - и первым делом за карандаш и книжку. Мелко-мелко исписал две странички, перечитал с начала до конца и вывел чертежным шрифтом заголовок: "Урок № 2. Стрельба по невидимой цели, с картой и компасом". Есть такое дело! Два урока уже. Для почина это совсем неплохо, а вообще-то... Не всякий день приезжает командир бригады!

Я решил во что бы то ни стало раздобыть себе учебник по артиллерии. Созвонился с ближайшего пункта связи по телефону с командиром батареи и вечером, после отбоя, взяв винтовку и насовав, как всегда, в карманы патронов, отправился к артиллеристам на хутор. До хутора, где они ночевали, было всего четыре версты. Светила луна, а у меня еще карта в руках, дойти было просто.

Решил я поговорить с командиром второй батареи.

Комбатра-2 я немного знал, он бывал у нас в политотделе и брал книжки из библиотеки. А Иван Лаврентьич рассказывал, что комбатр-2 прежде учился в артиллерийской академии в Петрограде.

Вот такого знатока мне и надо!

Комбатра я застал в крестьянской хате. На земляном полу хаты были разбросаны шинели, конские попоны, солома, седла, всюду спали бойцы, а сам комбатр сидел в углу и что-то читал. Ему светила на столе коптилка флакончик из-под духов, налитый керосином, с фитилем, пропущенным наружу сквозь ружейную гильзу.

Войдя, я плотно прикрыл за собой дверь. Комбатр тотчас обернулся и с минуту разглядывал меня, заслонившись от света ладонью. У него было длинное белое лицо и волосы бобриком. Видимо, узнав меня наконец, он закрыл и отложил книжку. "Ленин. Государство и революция", - прочитал я, скосив глаза на переплет.