Продолжалось это один миг или целую вечность. Кто знает точно? Кто скажет, чем одно отличается от другого? Никто. Лачи выпустила мою ладонь.

– Не вижу, – сказала она с сожалением, – эта страница жизни закрыта от меня. Знаю только, здесь ОНО не по твою душу.

Тоже мне откровение, это я и сам прекрасно знал. Следующий вопрос уже рвался у меня с губ:

– Я с ним справлюсь?

И снова в ответ совсем не то, что хотелось услышать.

– Ты можешь с ним справиться. Это тебе по силам. Остальное зависит только от тебя.

От меня. Я усмехнулся. Опять ничего нового. Я постукал себя ладонью по нагрудному карману и спросил:

– А с этим, что делать?

– Ждать. – Лачи накрыла мою ладонь своей. – Просто ждать.

Потом она развернулась и забралась в возок. Легко, проворно, словно только что и не хваталась за поясницу.

– Прощай, – кивнул мне цыган.

Он отвернулся и причмокнул губами. Лошадь тронулась. Скоро я увидел Лачи сидящую на краю возка.

– Чего ждать? – прокричал я.

– Когда придет время, ты все поймешь сам. Просто рассыпь соль.

– Зачем вы мне помогаете?

Я реально не мог этого понять.

Лачи сверкнула глазами, усмехнулась.

– Боженька велел делать добрые дела…

– А если бы я в тот раз отдал вам деньги, вы бы мне тоже помогли?

На этот раз она усмехнулась куда откровеннее.

– Не спрашивай о том, чего не случилось. Думай о том, что есть.

А после залезла в возок.

Прощаться она не стала. Я тоже больше не проронил не слова. Только думал: «Надо же, Боженька ей велел». Цыгане и добрые дела в моей голове слабо сочетались между собой. Но пусть так… Кто их разберет?

Возок удалялся, медленно, неспешно. А я стоял и смотрел ему в след. В какой-то момент мне показалось, что он просто исчез, растаял в вечности. Я убрал руку от рубашки. Под пальцами что-то зашуршало. На траву, мне под ноги упал рубль. Тот самый рубль, что я отдал цыганке.

Сегодня ей и правда не были нужны эти деньги. Мои губы прошептали:

– Чудны дела твои, Господи, чтобы цыганка и не взяла денег! Разве такое бывает?

Глаза меня убеждали, что бывает. Я поднял последний рубль, сунул ладонь в карман брюк – тряпица была на месте. И значит, мне ничего не причудилось, не приснилось. Нагрудный карман оттопыривал мешочек.

Я огляделся, чуть в стороне обгорелой кучкой лежал камышовый пух. Рядом валялся раздавленный коробок. По траве были рассыпаны спички.

Базар я прошел без остановок. Лишних денег не было, а соблазнов вокруг хоть отбавляй. На выходе опять сидели неизменные бабки с семечками. Только мне сегодня не были нужны ни они, ни их товар. Я перешел дорогу и остановился возле сельпо.

У крыльца без дела слонялась троица унылых субъектов в ожидании чуда под названием «Русская». Правда, объект мечтаний получить они не могли – на двери, с той стороны, за стеклом, висела самодельная табличка – кусок фанерки с приделанной сверху веревкой. На ней красным суриком было написано: «Закрыто на прием товара».

Я тысячу лет не видел таких табличек. Из чего их только не делали магазинные умельцы в советском союзе: из фанеры, картона и даже из оргстекла. Сейчас такое осталось лишь в глубинке, где сетевая торговля не успела убить маленькие магазинчики.

Следом за мной подтянулась молодая мамаша с коляской.

– Закрыли, – расстроилась она, – не знаете, надолго?

Я не знал.

– На двадцать минут, – ответил один из троицы и пожаловался: – только что закрыли, мы совсем чуть-чуть не успели.

Дамочка оглядела страдальцев неприязненным взглядом, фыркнула и заняла место прямо возле крыльца, отгородившись коляской, как щитом.

Я никуда же не спешил. Отошел в сторону и остановился возле тумбы с афишей. Выбор был невелик. «Женщина, которая поет» – фильм, который никогда не любил, вряд ли понравится сейчас. И индийский «Конец ночи». По воспоминаниям нечто неимоверно кровавое и жестокое. Все не для меня. Кошмара мне хватает и здесь, наяву.

Я обошел тумбу. На афише был изображен румяный богатырь верхом на мотоцикле. По бокам от него стояли две девушки в коротких цирковых платьях. Сверху было написано: «Впервые в городе! Гонки на мотоциклах в шаре!».

Сразу вспомнилось, в тот раз они тоже были здесь.

– Мальчик! – донеслось от магазина. – Мальчик!

Я обогнул тумбу и глянул на четвертую сторону. Пусто…

– Мальчик! – Меня дернули за рукав.

Я обернулся. Рядом стояла дамочка с коляской.

– Ну что же ты, – сказала она с укоризной, – я тебя зову-зову, а ты не отзываешься.

Я даже не успел спросить, что ей надо.

– Посмотри за Юрочкой, я быстро!

Она оставила коляску мне и бегом побежала к магазину.