— Ты уверен? — просил он.

— Я сам это видел!

— И ты думаешь это связано с Айрин?

— Уверен в этом, — ни секунды не сомневаясь, сказал я.

Сайхал улыбнулся, но совсем не так, как я этого ожидал. В его улыбке было коварство.

— Значит, ты используешь ее, чтобы понять, как она влияет на стену?

Я встал, как вкопанный и не мог поверить, что Сайхал такое предположил. Неужели ему легче поверить в то, что я использую девушку, чем в то, что я на самом деле считаю, что насилие не приносит нам ничего хорошего.

— Я не зверь, Сайхал.

— Ты оборотень, — тут же сказал он.

— Да, но моя первая сущность — человек. И я не хочу об этом забывать. А наша стая так помешалась на крови, что дальше носа звериной сущности не видит.

— Этим мы и отличаемся от людей, Рагнар, у нас все проще. Нами управляют инстинкты. Люди же придумывают глупые правила приличия, которые им приходится соблюдать. Неужели ты хочешь, чтобы мы забыли кто мы такие?

— Напротив! — жестко прервал я. — Я хочу, чтобы мы помнили: оборотень — это две сущности, главная из которых — человек.

— Я этого не пойму, — сказал Сайхал, в его глазах явно читалось недовольство.

— Значит, тебе придется это принять, — закончил разговор я. Сайхал молчал, я тоже.

— Бунт был подавлен? — напомнил я о причине его прихода.

— Полностью, — сказал он.

— Значит, ты можешь быть свободен.

Сайхал кивнул и вышел из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями. И каждая из них возвращала меня к Айрин и ее мягким губам.

Трость постукивала по полу. Я улыбнулась, увидев светлые волосы и добрые голубые глаза.

— Айрин, — поприветствовала меня она.

— Жрица, — ответила я ей.

— Зови меня Эйна, — сказала она, входя в комнату и располагаясь в одном из кресел. — Я хотела с тобой поговорить, но срочные дела на границе не дали нам встретиться.

— Что за дела? — тут же взволновалась я.

— Рагнар скоро тебе расскажет, — сказала она, уклонившись от прямого ответа.

Мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ней. Барс и медвежонок последовали моему примеру. Эйна без страха протянула руку и погладила Каина по голове.

— У тебя были вопросы? Не так ли? — обратилась она.

— И много, — ответила я.

— Я расскажу тебе историю, — неожиданно сказала она.

— Про оборотней?

— И про них, Айрин. Это должно ответить на большую часть твоих вопросов.

Эйна

Это были хорошие времена. Сама Луноликая тогда посещала храм и своих детей. И не было границ между оборотнями и людьми.

Абигейл была одной из жриц Богини. Молодая красивая девушка из людей. Она пришла в храм, и сама попросилась в служение Богини.

Не было тогда никаких печалей в ее сердце. Она служила Луноликой со всей любовью и искренностью, которая в ней была. Пока не пришли черные времена.

Так среди нас прозвали времена войн. Оборотни и люди, жившие бок о бок так много столетий, вдруг начали враждовать.

Никто не знает о причинах той войны. Но ночью Луна перестала освещать земли. Так Богиня дала понять, что нужно заканчивать бессмысленное кровопролитие.

Доселе неизвестно, кто начал войну, но известно, что оборотни в ней побеждали. И это было неудивительно, ведь люди намного слабее них.

Богиня злилась. Она лишила своих детей не только Луны, но и своей благодати. Больше не спускалась она в храмы и не говорила, даже со своими верными детьми.

Война продолжалась, словно никто не желал услышать волю Богини, которую она так ясно давала понять. Люди и оборотни бились друг с другом, словно мало было им мяса и зелени.

Тогда Богиня разозлилась окончательно. И вот в одночасье между людьми и оборотнями возник непреодолимый барьер — та самая стена, сквозь которую не пройти оборотням к людям.

И лишь одна жрица имела власть проходить сквозь стену… Абигейл.

Богиня сама явилась к ней и подарила эту благодать. Она велела жрице соединить семьи, которые распались из-за стены.

И та покорно выполняла свой долг, пока не поддалась тем чувствам, которые не должна испытывать жрица.

Она влюбилась. В оборотня. Его звали Тит. Высокий красивый и, казалось, такой благородный. Он покорил сердце юной Абигейл.