— Мы покинули Землю десять тысяч лет назад, — ответила Ирелла.

— Вы провели на «Моргане» десять тысяч лет?

У Деллиана вырвался смешок:

— Святые, конечно, нет! Корабль поколения добирается до звездной системы с пригодной для биоформирования под земную норму планетой, и мы задерживаемся там на четыреста–пятьсот лет. Все это время мы рискуем быть обнаруженными. Этот срок дает обществу возможность расти и радоваться такой жизни, какой она и должна быть. А между тем сотни кораблей, несущих порталы, разлетаются от планеты со скоростью, близкой к скорости света. Когда истекают пятьсот лет, новый флот поколений принимает на себя все население и разлетается в разные стороны. Каждый выбирает себе новую звездную систему, после чего цикл повторяется.

— А когда они уйдут, настает наша очередь, — добавила Ирелла.

— Ваша?

— Военной эскадры. Каждая заселенная планета под конец производит поколение бойцов. Наша работа — сойтись в бою с оликсами в надежде победить их.

— Сколько в галактике людей?

— Невозможно ответить. Если все добились успеха, нас должны быть триллионы — они расходятся кольцевой волной в двадцать тысяч световых лет от края до края.

Финтокс долго молчал.

— Это пятая часть галактики.

— Примерно так. И мы продолжаем экспансию со скоростью, близкой к световой. Планеты в ядре галактики, конечно, необитаемы — там слишком сильное излучение и никакое биоформирование невозможно. Значит, волна обогнет ядро и снова сомкнется по ту сторону. Хотя издавна существует теория, сторонники которой называют себя «ядристами»: они убеждены, что ядро — самое безопасное место для человеческой цивилизации. Такое общество не было бы привязано к планетам: мы бы жили в орбитальных хабитатах и не срывались бы с места каждые пятьсот лет. Там мы могли бы выстроить что–нибудь существенное. Ядристы верят, что такое общество достигнет мощи, позволяющей открыто сойтись с оликсами.

Финтокс разразился длиной серией свистков. Деллиан ждал, но не дождался перевода транслятора.

— Переведи, — приказал он своей инфопочке.

— Невозможно. Этим языком я не располагаю.

— Не может быть. Все ваянские языки изобретены нами.

— Финтокс не использовал ни одного из них. Возможно, эти звуки вовсе не язык, а просто эмоциональный выплеск.

— Какого рода? Он счастлив? Опечален? Поражен?

— Неизвестно.

«Ну ни хрена!»

Деллиан ошарашено переглянулся с Иреллой. Ее инфопочка, похоже, ответила то же самое.

— Спросили бы меня, я бы сказал, что убежище в ядре не так уж отличается от затерянного между звездами хабитата, — резко проговорил Деллиан. — Как ни смотри, мы по–прежнему трусливо прячемся. А умей мы выдумать супероружие, способное одним ударом прикончить анклав оликсов, мы бы его уже сделали. Давайте честно, у нас было десять тысяч лет.

Наконец Финтокс снова заговорил:

— Что происходит с биоформированной планетой после вашего ухода?

— Те, что нашли оликсы, они уничтожают, — сказала ему Ирелла. — У нас есть копии файлов, собранных кораблем поколений три тысячи лет назад: мы считаем, что его оставили как мощную радиостанцию для наблюдения за покинутыми мирами. Сигнал такой силы, что покрывает половину галактики, его и сейчас могут принять корабли поколений и недавно заселенных планет. Записи демонстрируют, что планеты с биосферой земного типа раз за разом поражаются крупными астероидами. Что приводит к вымиранию всего живого.

— Они нас боятся, — заговорил Деллиан. — И правильно делают. Наши корабли поколений разошлись так широко, что весь наш вид им не загрести. Нас попросту слишком много.

— Мы на это надеемся, — уточнила Ирелла. — Ирония в том, что из–за режима молчания при бегстве мы утратили всякую связь с другими представителями человечества. Статистика подсказывает, что при таком множестве какие–то корабли поколения могут встретиться у новой звездной системы, особенно по ту сторону галактического ядра. Но откуда нам об этом знать?

— Если я правильно понял, — сказал Финтокс, — ваши корабли поколений засевают каждую систему на своем пути земной жизнью, после чего высылают новые корабли, которые будут заниматься тем же далее.

— Мы не каждую встреченную систему засеваем, — поправила Ирелла. — Мы разборчивы. Те планеты, где уже зародилась биосфера или туземная жизнь, оставляем в покое. Иной образ действий был бы, разумеется, неэтичным.

— Я рад это слышать.

— Ну… мы бы так делать не стали, — сказал Деллиан, — но кто знает, каковы теперь другие ветви человечества. — Он было усмехнулся, но напоролся на негодующий взгляд Иреллы. — А что? Мы за это время должны были сильно разойтись как вид.

— Безусловно, — натянуто произнесла она. — Но любой межзвездный вид должен соблюдать элементарную порядочность. Для сохранения связности о ней должны помнить все человеческие сообщества. Иначе они не могли бы эффективно функционировать.

— Нацисты функционировали очень даже эффективно.

— Эта идеология возникла до появления нынешней цивилизации, — возразила она, — и быстро вымерла.

Перед глазами Деллиана развернулась иконка с ее текстовым сообщением: «Помолчи о плохом. Мы должны перетянуть их на свою сторону».