— Медсестричка, значит… лечила, — урчит зверюга мне на ухо, утыкается в макушку и делает глубокий вдох.

Золотинка забивается вглубь души и оттуда тихонько с ненавистью скалит зубы. Ей не нравится этот двуликий. И нет, она его не боится из-за наглого поведения. Тут другое.

Более глубокое.

Она его словно презирает, зная что-то большее, нежели я.

— А ты странно пахнешь, — не задумываясь, оборотень накручивает мою косу себе на руку, заставляя изогнуть спину и вытянуть шею, оголяя ее, — но мне нравится. Только не пойму, ты человечка что ли?

Нависает он, глядя глаза в глаза.

Собираю все силы, чтобы соврать и не признаться в своей тайне.

Сказать так, чтобы поверил.

— Ч-человечка, — выпаливаю с запинкой и делаю глубокий вдох, распахивая рот.

Замираю и с дрожью ожидаю решения.

Поверит? Или прибьет за обман?

— Что ж, Анила, вкусная человечка, мы с тобой еще пообщаемся, — ухмыляется нагло и отталкивает в сторону, будто надоевшую вещь, — но позже. Сейчас, не обессудь, кукла, у меня есть дела поважнее.

Отворачивается и бьет кулаком в дверь с такой силой, что она, того гляди, рухнет на пол, вылетев из косяка.

Безумно рада, что этот ненормальный такой занятой мужик.

Я даже ни разу не обижусь, если он забудет обо мне не на время, а совсем-насовсем.

Он жуткий.

И Золотинка его возненавидела с первой секунды, но об этом спрошу ее позже. Сейчас надо решить, как попасть к малышкам.

АНИЛА

Решать не приходится. К малышкам я попадаю на удивление быстро.

Даже просить не нужно. Успеваю только накинуть на плечи рюкзак и сделать шаг к выходу, как перед носом вырастают Нар и Ленар и похабно улыбаются.

— Привет, красотка, соскучилась? — подмигивает один.

— А ты везучая, думал, уж с живой не свидимся, — щерится другой, перекатывая языком по нижней губе зубочистку. — Раф у нас горяч и скор на руку. Сначала придушит, а потом подумает: надо ему разбираться в произошедшем или нет.

Открываю рот, чтобы ответить, и тут же закрываю. Двуликим на меня совершенно наплевать, я для них лишь любопытная зверушка, которую по счастливой случайности не прихлопнул их главный.

О том, что раненный оборотень тоже какой-то «крутой перец» узнаю от них же.

— Ладно, медичка, хватит прохлаждаться. Шеф сказал убрать тебя пока из его покоев, значит, мы уберем.

— Но ты не переживай, если соскучишься, кричи, и мы обязательно тебя навестим… в твоем новом уютном уголке.

Выдав не совсем понятные фразы и глумливо рассмеявшись, бугаи-переростки подхватывают меня за плечи с двух сторон и практически выносят из комнаты.

Почти не касаясь мысками балеток пола, я преодолеваю в подвешенном состоянии второй этаж, первый, а затем перемещаюсь в подвал.

Кажется, от смены локации мне должно бы стать страшно, но этого не происходит. Потому что каждый широкий шаг двуликих приближает меня к тем, кто жалобно плакал и молил о помощи. К тем, кого чуть раньше почувствовала Золотинка. С кем нас связала невидимая, но прочная нить. К девочкам — омежкам.

Неудивительно, что они напуганы, понимаю, разглядев помещение. Здесь душно, темно, свет проникает только сквозь мини-окошки, больше смахивающие на бойницы. Но самое страшное — это решетки, разделяющие пространство на клетки.

Четыре клетки, три из которых пусты.

Маленькие оборотницы сидят в самой дальней и самой большой по размеру. Как сидят? Жмутся друг к другу в дальнем углу на толстой подстилке, брошенной прямо на пол. И хмуро взирают из-под насупленных бровей на пришедших.

На симпатичных личиках нет признаков слез, что сильно удивляет. Ведь я слышала именно плач и стенания. А тут лишь настороженность и полная тишина.

Не только звуковая, но и эмоциональная.

Омеги притаились и косят на меня глазками, в которых мелькает недоумение. Явно не понимают, что я делаю среди тех, кто их удерживает в неволе.

— Давай, сладкая, двигай шустрее, — ощутимо подталкивает меня в спину оборотень слева, из-за чего пролетаю пару шагов бегом, — так и быть, можешь сама себе выбрать хоромы по вкусу. Я сегодня добрый.

— Ага-ага, но не забудь о благодарности. Мы с удовольствием ее примем от такой красотки, — звонко хлопает по попе тот, что справа.

Проглатываю ругательства и сдерживаю себя, чтобы не крутануться и не дать оплеуху нахалу.

Никогда не была агрессивной и скорой на расправу, но сейчас нервы на пределе. И не потому, что меня обманули и собираются запереть в клетке, а потому что эти изверги обижают детей.