– Ну, надеюсь, хоть с Потаниным ты не будешь болтать на уроке, непостоянный ты наш, – кокетливо хихикнув, проворковала она.

Ну не дура ли?

И потом, в течение урока, она несколько раз обращалась к Исаеву, в основном, по теме, но таким приторным тоном… И смотрела на него при этом как кошка. Или я со зла придираюсь?

Да нет, со всеми остальными она ведь разговаривала обычно, по-учительски, а тут…

Пару раз Вероника Владленовна и меня спрашивала, не вызывая к доске, но сухо, без всякого интереса. И смотрела с прищуром, будто ждала, что я сейчас сяду в лужу. Ну а мне тихонько подсказывал Ярик. Только вот она меня даже не дослушала. Оба раза на полуслове прервала и с недовольной миной велела: «Садись».

Я это заметила, потому что всех других она подхваливала, мол, молодец, хорошо, правильно.

Нет, мне ее одобрение и даром не нужно. Просто поражает такая демонстративная предвзятость. Я ведь ей ничего плохого не делала.

К слову, когда Исаев на ее вопросы отвечал лениво:

– Не знаю.

Она приговаривала со слащавой улыбочкой:

– Ох, ну что же мне с тобой делать…

А когда мы выходили из кабинета после урока, она пропела:

– Андрей, задержись на минутку.

Я невольно заметила, как Катрин многозначительно переглянулась со своей тощей подружкой, которую она ласково звала Юляшей, и ухмыльнулась.

Даже они замемтили, как странно себя ведет Вероника Владленовна. Я даже у Ярика поинтересовалась после алгебры:

– Вероника Владленовна неровно дышит к Исаеву, или мне показалось?

Ярик лишь сдержанно усмехнулся в своей манере. Говорить он не хотел, но я продолжала смотреть на него вопросительно. Он слегка порозовел, занервничал и наконец произнес с явной неохотой.

– Ну, возможно… Я не очень люблю такого сорта обсуждения. Вообще сплетен не люблю. Ну, наши подкалывают, конечно. Постоянно. Особенно девчонки. Мол, класснуха на него запала. Да и пацаны шутки свои тупые отпускают. Но я во всем этом стараюсь не участвовать. Противно. Да и неправда всё это.

Помолчав, Ярик добавил с улыбкой:

– Но вообще, ты наблюдательная. Андрей, конечно, ей нравится, но ты не думай, между ними ничего такого нет.

– Да мне всё равно, – пробормотала я.

– Ну я так… на всякий случай… раз уж ты спросила. Пацаны хоть и шутят, и пошлят про неё, но, точно говорю, у них просто симпатия. Чисто по-человечески. У каждого ведь учителя есть свои любимые ученики, у Вероники вот Андрей. И ничего большего между ними в принципе быть не может. Иначе бы её с треском отсюда выгнали. Да и ему это не надо.

– Сильно ты его знаешь, – мрачно возразила я. – Ты вон говорил, что всё разъяснится. А еще говорил, что я ему нравлюсь. А тут, видишь, что… Серьезно, Ярик, я ничего не понимаю. То он меня в контакте сообщениями забрасывал, звал гулять, ну и вообще… А теперь тупо внес меня в чс. Без всяких переходов. Без объяснений.

Ярик взметнул брови и переспросил:

– В чс? И ничего не объяснил?

– Даже слова не сказал, не написал. Вообще ни-че-го. Я уже не знаю, что и думать.

– Я, если честно, тоже ничего не понимаю. Я удивился, когда он Рыжему перед уроком велел сесть с ним. Но подумал, что, может, вы вчера вечером ну… поссорились. Вот он и… А так, бред какой-то. А хочешь, я спрошу у него, в чем дело?

– Нет! – выпалила я.

– Да давай! Надо же выяснить, с чего он…

– Нет, не надо, – уже спокойнее сказала я. – Во-первых, он сразу догадается, что ты по моей просьбе его расспрашиваешь, и будет ещё унизительнее. А, во-вторых... знаешь, мне уже всё равно, что там ему в голову взбрело. Теперь я сама ничего не хочу. Не нравятся мне такие люди… как ты говоришь, сложные. Вот просто не хочется с ними иметь дел и всё.

Ярик смерил меня долгим, внимательным взглядом, словно пытался что-то понять. Потом кивнул, мол, ну ладно, как скажешь.

Следующие два урока прошли относительно спокойно. Исаев на переменах где-то пропадал, в класс приходил со звонком. Мы с ним показательно игнорировали друг друга. То есть, я на него честно не смотрела, но почему-то непроизвольно все время подмечала, что он делал или говорил, где находился. И откуда-то я точно знала, что и он лишь с виду меня не замечает. Потому что я буквально кожей чувствовала его скрытое, но неустанное внимание. Это страшно нервировало.

На переменах я тоже старалась держаться возле Ярика. Рты он всем заткнуть не мог, но то, что был рядом, внушало какое-никакое спокойствие. Впрочем, особо меня не трогали. Только раз, на перемене перед физикой, когда парни во главе с Исаевым вышли из кабинета, Дыбовская попыталась ко мне пристать, крикнув через весь класс:

– Эй, Хацапетовка, что там у вас с Исаевым случилось? Поматросили и бросили тебя, бедную?

– Не обращай на неё внимания, – веско сказал мне Ярик. – И вообще, ты не Хацапетовка, вот и не отзывайся.

– Спасибо, – прошептала я.

На самом деле, я без понятия, что за дурацкое прозвище они приклеили, но звучало оно обидно. Как-то оскорбительно. Потом я погуглила, ну и предположила, что это в честь сериала «Доярка из Хацапетовки». Видимо, с намеком, что я – из села, а они все – почти из Москвы.