Что касается самого Исаева, то он попросту ломал мою психику, потому что его я не понимала совершенно. Он и раньше ставил меня в тупик своими перепадами, необъяснимыми метаниями без всякой причины от демонстративного игнора к злым насмешкам и тупым выходкам. Но иногда вдруг оборачивалась и ловила на себе его пристальный взгляд, который он сразу же отводил.

Взгляд ведь многое может выражать. Так вот в эти моменты Исаев смотрел совсем без злости, серьёзно так смотрел и очень выразительно. Мне даже на секунду начинало казаться, что он может быть нормальным, но потом опять…

В начале декабря наша русичка поскользнулась и сломала ногу. Кто как, а я ужасно расстроилась. Среди местных учителей она одна из немногих, кто мне понравился и по-человечески, и как педагог. А мои однокласснички-идиоты обрадовались, потому что замену ей пока не нашли и нас попросту отпустили домой.

Только радоваться им долго не пришлось – на другой день мы узнали, что, пока русички нет, вести у нас будет сама Эльза Георгиевна. Все скисли и поникли. Но больше всех напрягся Ярик.

Потом я поняла почему.

Эльза Георгиевна никакой материал нам не давала, а просто весь урок гоняла по разрозненным вопросам из тестов ЕГЭ за прошлые года.

– Каким размером написано стихотворение Лермонтова «Тучи»?

Все молчали, а она злилась.

– Ну! Ямб? Хорей? Дактиль? Мухина!

Света, заикаясь, промямлила, что забыла.

– Рановато у тебя, Мухина, начались проблемы с памятью. Черемисина!

Катрин аж скукожилась под грозным взглядом директрисы и не вымолвила ни слова.

– Позор! Лиддерман! – повернулась она к Ярику.

– Ямб, – неуверенно ответил он.

Господи, как она на него уставилась! Как на презренное ничтожество, честное слово. Как будто он сделал что-то непотребное, растоптал все ее надежды, опозорил себя и всю их фамилию. Даже на Чепова она так не смотрела.

– Лиддерман, насколько я помню, у нас отличник, – произнесла Эльза Георгиевна ледяным и в то же время язвительным тоном. – Даже его фото висит на доске почета в фойе. Но этот отличник не в состоянии ответить на простейший вопрос! Молодец. Гордость школы, нечего сказать.

Я скосила глаза на Ярика. Он сидел прямо и неподвижно, будто окаменел. Только желваки заострились и на виске, вздувшись, дергалась голубая венка. Бедный…

– Стоянова, – продолжала директриса свой расстрельный опрос.

– Дактиль, – выпалила я наобум и, очевидно, попало в яблочко.

– Наконец-то, – хмыкнула Эльза Георгиевна и продолжила дальше нас терзать: – Какому герою принадлежит фраза…

Не знаю, как другие, а я после ее урока чувствовала себя полностью истощенной. Что уж говорить о Ярике. На него смотреть было больно, хотя он и старался не подавать виду.

Всю перемену он молчал, а когда прозвенел звонок, вместо того, чтобы пойти со всеми на химию, Ярик сказал:

– Я, наверное, не пойду. Нехорошо мне.

Я за него по-настоящему испугалась. Он все еще казался мертвенно бледным и каким-то оцепеневшим.

– Может, в медпункт зайдем? – предложила я.

– Да нет, – качнул головой Яр. – Мне просто не хочется идти на урок. Нет настроения.

Ну еще бы!

– А хочешь, я сбегу вместе с тобой?

Он отреагировал не сразу, словно никак не мог сбросить заторможенность. Но потом вдруг улыбнулся.

– Ну давай. Может, тогда куда-нибудь пойдем, раз такое дело?

– Почему нет? – подхватила я. – Гулять так гулять!

– А поехали на каток? Умеешь на коньках кататься?

– Уметь-то умею. А где коньки взять?

В Зареченске мы катались на пруду, когда лед встанет. И у меня действительно неплохо получалось. Но коньки с собой я, конечно, не взяла.

– Так там же дают в аренду, на час стоит какие-то копейки.

– Поехали! – воодушевленно согласилась я, радуясь, что мой друг наконец ожил.

Пока все поднимались на третий этаж, в кабинет химии, мы с Яриком спустились в гардероб, забрали свои куртки и уже через минуту выскочили на крыльцо, одеваясь на ходу.

– Первый раз в жизни сбегаю, – признался Ярик.

– С почином, – засмеялась я, но смех мой тут же оборвался.

На крыльце, подперев каменную колонну плечом, стоял Исаев. Флегматично взирая на заснеженную улицу, он курил и никуда не торопился. Но увидев нас, ухмыльнулся. Точнее – увидев Ярика. Меня он показательно игнорировал.