С минуту он просто стоял, глядя на меня. Я уже не особо то и верила, что силой одних только моих куда уж скромных ораторских способностей смогла бы подтолкнуть его вылезти из раковины и попытаться построить что-то новое. Но Рин куда сильнее, чем кажется. В него я верила.

И я в нем не ошиблась. Ринсдей все-таки взял протянутую руку, и гром не грянул, молнии не разбомбили камеру, он просто наклонился и поцеловал центр ладони.

— Я люблю тебя, Ная, — прошептал тихо, осторожно притягивая меня к себе и обнимая. Я уткнулась носом ему в грудь. Если не любовь, то поддержку и верность я готова вам подарить, высочество.

Глава 18

Суда так и не было. Экстренно созванный совет признал, что преступления нет, я подтвердила эту ложь, Рин молчал, скрипя зубами, позволяя мне спасти себя. Единственное действительно плохое было в том, что наручи, блокирующие силу, Рин все-таки получил. Предварительно на месяц, но для такого могучего мага месяц без доступа к его мощи будет просто невыносим. При мне их защелкнули на нем, и тут же выяснилось, что всю силу Д'энии они все равно сдержать не смогут, хотя чтобы ее вызвать, от Рина требовалось почти катастрофическое усилие. Я не удержалась и закатила глаза, слушая, как Алуа грохочет, что это ему только на пользу. Император хмыкнул, понимая, что в момент их снятия нам нужно быть как минимум в Нижнем мире, чтобы Ринсдей институт не разнес. Хотя, кто знает, может, это действительно поможет ему лучше управлять своей магией.

Потом нас наконец отпустили, и мы отправились в свои комнаты. Занятия боевиков сегодня все равно отменили, так как многие из них все еще находились в лазарете. Рин показывал, куда идти, но обнять, приблизиться или хотя бы взять меня за руку не решался. Он явно не знал, как теперь вести себя со мной дальше, что меня испугает, а что нет.

Наши комнаты оказались рядом, что однозначно совпадением не было. На мой немой вопрос он пожал плечами, невесело улыбаясь, подошел к своей двери, немного постоял перед ней, потом вошел, не прощаясь. Я, вздохнув, приложила ладонь к определительному диску на входе в мою новую комнату, он вспыхнул белым, и дверь открылась. Я еще с минуту в шоке стояла на пороге.

Да, это комнаты детишек самых высших чинов, и они поразительно отличались от моего прошлого жилья. Размером комната оказалась даже чуть больше, чем та, которую я делила еще с четырьмя стихийницами. Заглянув во вторую дверь, обнаружила там ванную, с отдельной стеклянной душевой, большой овальной ванной из серого камня и маленьким бассейном(!), отделанным плоскими мраморными плитками с проблесками белых песчинок, в тон полу. На стеллаже уже стояло несколько баночек с маслами, масками и прочими душевыми принадлежностями, лежали, свернутые в рулончики, несколько больших махровых полотенец, возле, на крючке, висел такой же халат. Полотенца оказались размером чуть ли не с целую простынь, в такое можно целиком укутаться, и еще место останется. Я вышла, осторожно закрыв за собой дверь в ванную.

В самом дальнем от двери углу стояла широкая кровать, отделенная от комнаты ширмой, у окна большой письменный стол, рядом с ним стеллаж для учебных принадлежностей, слева на стене вместительная полка для них же. У кровати я заметила еще одну дверку, за которой оказалась гардеробная. Разделял учебную и спальную зоны, кроме ширмы, большой плюшевый диван, полукругом огибающий овальный журнальный столик. На столике стояла небольшая ваза с белыми цветами, кажется, каллами. Я покачала головой. Рин…

Мои сумки и коробка с книгами стояли возле двери у стены, прямо под вешалкой для верхней одежды. Вздохнув, я распечатала короб и телекинезом отправила книги и тетради на полку, взяла сумки и потащилась с ними в гардеробную. Я бы предпочла обычный шкаф, без излишеств, но раз родители богатых адептов могли позволить себе отгрохать для отпрысков целое отдельное крыло за свой счет, термин «излишества» явно здесь был неуместен.

Мои вещи заняли четыре вешалки и две полки. Военная форма, обычная и зимняя, пальто и лесгидский парадный костюм. Подумав, повесила на плечики еще и школьную форму, пусть висит для особых случаев, пригодится. Взяв свежую тунику и облегающие шорты до колен, я отправилась в душ.

А все-таки прекрасно после горячей обжигающей ванны бухнуться в прохладную воду бассейна! Неплохо бы побывать в парилке, соскоблить с себя грязь многих недель. Нас водили в общую баню раз в месяц, но в этом крыле, я слышала, где-то находился отдельный тренажерный зал и рядом с ним своя сауна.

Мне стало немного легче после душа, будто вода могла смыть не только внешнюю грязь, но и кашу из плохих мыслей, связанных с последними событиями, и тугой узел из груди. Что мне делать дальше, я не имела ни малейшего представления. Боль Рина, его помешательство мной, эхом отдавали в сердце. Я хотела помочь. Очень хотела. Но как это сделать, не появилось ни одной идеи. Вздохнув, я села в удобное кресло у рабочего стола и открыла учебник, чтобы подготовить один из конспектов, который пропустила, а заодно и реферат по нему, который схлопотала за пропуск урока. Конечно, я не была виновата в пропуске, скажи я шеду про лазарет, отделалась бы только конспектом, но даже если и знали, шеды не преминули воспользоваться моим желанием учиться. Которого вот сейчас так не было вообще. После того, как Рин снял заклятие, меня чуть ли что не тошнило от книг. Подозреваю, тошнило и раньше, но чары блокировали это, или замещали неприятные действия неприятным бездействием.

Я закончила с конспектом, почти завершила реферат, как в дверь негромко постучались, заставив меня подскочить. Проще оказалось привыкнуть к беспрестанно распахивающимся дверям и снующим однокурсницам, чем к такому своеобразному вопросу о разрешении войти. Я подошла к входу в комнату и открыла. Там стоял Дикс.

С удивлением заметила, что разочарована. Я ждала другого человека. Даже была уверена, что за дверью именно Рин.

— Тебе чего? — вместо приветствия оперлась плечом о косяк, и не думая приглашать его войти.