Арина рассказывает, как проводила время в элитной клинике, давала ложные показания. Объясняет все в общих чертах. Ее не заставляли обвинять кого-то конкретного, просто дали список односложных реплик, которого ей стоило придерживаться в общении с полицией.

– Пойми, Соня, выбора не было, - заявляет девушка. – Если бы я не приняла условия, то «Ангелы» нашли бы кандидатуру посговорчивее, а от меня бы избавились. А так на моем тайном счету появилась крупная сумма денег. Я смогу помочь родителям, сестрам, младшему брату. Это наше будущее.

– Я тебя не узнаю, - бросаю отрывисто. – Ты что, ты серьезно не осознаешь, как сильно увязла в чужих интригах? Боже. Арина, ты у них на крючке. Существует серьезное наказание за дачу заведомо ложных показаний. И вообще, наговорить такое на себя. Это же абсолютное безумие.

– Нам всем приходится чем-то жертвовать, - отрезает девушка. – Я думала, ты меня поймешь. Мы не мажорки, которым повезло родиться в золоте и бриллиантах.

– Я пытаюсь, - киваю. – Правда, пытаюсь понять.

– Здесь каждый выживает как может. Тебе пришлось раздвинуть ноги перед Захаром, а мне – солгать и притвориться покорной марионеткой. Но мы ведем свою игру.

Она замолкает, натолкнувшись на мой взгляд.

– Ты чего? – изумленно выгибает брови. – Реально влюбилась? Ну ладно, не важно. Этот отморозок тоже по тебе сохнет, так что используй вашу связь, чтобы поскорее вырваться из «Клетки». Конечно, тему с изнасилованием развили не ради тебя одной, но сама поразмысли. Тут явное предупреждение. И непонятно, как далеко они решат зайти в следующий раз.

– Ты же не все мне говоришь, - заявляю, вглядываясь в ее глаза. – Ты знаешь гораздо больше. Тебе приказали выболтать часть правды? Кто на тебя вышел? Алиса?

– Сдурела? – девушка выглядит обиженной. – Да если они узнают, что я с тобой о таком общалась, то мне конец. Кто со мной связывался? Не скажу, даже не проси. Однако ты права. Я кое-что случайно услышала. Медсестра вколола мне сильное успокоительное перед транспортировкой, но инъекция подействовала не сразу. Двое парней в моей палате обсуждали тебя. Вроде ты нужна им для какого-то ритуала. Особенного испытания. Если Захар не справится сам, то ему помогут. Звучало это паршиво.

– Что именно они сказали? – во рту резко пересыхает.

– Я не буду повторять эти мерзости. Просто знай, что «Ангелы» способны на все, и от фальшивого изнасилования могут легко перейти к настоящему.

Ритуал. Похоже, вот то самое последнее испытание, от которого Захар отказался, потому и не вступил в тайное студенческое общество.

Черт. Нам и правда пора отсюда бежать.

– Захар! – вскрикиваю. – Ты что творишь?

Парень подхватывает меня под попу и отрывает от пола, сжимает в железных объятиях, уносит в полутемный проем подальше от любопытных глаз. Дышит тяжело и шумно, обдает таким жаром, от которого тело мигом покрывается колючими мурашками.

– Не хочу делиться, - рычит и прикладывается губами к моему горлу.

– Ты о чем?

– О тебе, - жадно покрывает кожу огненными поцелуями. – Не хочу, чтобы видели, какая ты со мной. И вообще – какая ты. Не хочу, чтобы лапали тебя взглядами.

– Ты меня ревнуешь ко всем студентам?

– Нет, не ревную, - отрезает он и отрывается от сумасшедших ласк, смотрит на меня в упор. – Я просто хочу их грохнуть, потому что слишком много пялятся.

– Звучит пугающе.

Накрываю его лицо ладонями, провожу кончиками пальцев по резко очерченным скулам. Наблюдаю за тем, как полыхает пламя в зеленых глазах, как стремительно расширяются зрачки, заполняя изумрудную радужку густой чернотой.

– Я буду тебя защищать, - говорит Захар. – Всегда. Бояться здесь нечего. Ты моя девушка. И каждый, кто рискнет к тебе полезть, сильно пожалеет.

– Отлично, а просто дружить мне с кем-нибудь можно? – приподнимаю бровь.

– Если хочешь, - по мрачному тону парня заметно, что уступка дается с огромным трудом.

Прирожденный тиран, но даже с ним можно найти компромисс, ведь я вижу, как смягчаются черты его лица, когда мы оказываемся наедине. Взгляд меняется: лед тает, сталь плавится.

– Сахарок, - шепчу и прижимаюсь губами к его губам.

Он завладевает моим ртом, обрушивается будто торнадо, врывается внутрь ураганом и разносит контроль в щепки. Крадет кислород и разум.

– Моя малышка, - хриплый голос Захара пронизан щемящей нежностью, будоражит и накрывает шелковой лаской.

Дикий контраст обесточивает. Такой грозный парень. Мощный. Сильный. До одури опасный. А со мной проявляет совсем другую сторону. Открывается иначе.

Собственник. Это единственное, что в нем не поменяется. Ощущение властности проявляется в каждом движении, в самом незначительном жесте.