Его голос прорвался сквозь шум в моей голове, возвращая мой взгляд к нему. Я не могу перестать смотреть на человека, чьего утешения жаждала, даже если он держит нож, вырезавший мое сердце.

— Малышка, не все было ложью. Человек, который стоит перед тобой, это я, грубый и неотесанный. Ты отперла мою клетку, Райан, — голос Ганнера надломился от эмоций. — Я жил просто так, без цели, а ты пришла и все изменила. Твоя душа не повреждена, Райан. Ты достаточно сильна противостоять так, как не могут другие. Я вижу твою душу, Райан. Я люблю тебя. Каждую гребаную частичку, — выкрикнул он.

Его голос был полон боли, а выражение его глаз заставило меня задуматься. Мне показалось, что он посмотрел на меня с жалостью, но, возможно, это не так. Может быть, я цеплялась за любой признак надежды. Словно почувствовав, Ганнер продолжил, в его тоне чувствовалась настойчивость.

— Я говорил, детка, помнишь? Я же сказал, что заберу тебя к себе. Когда все дерьмо обрушится, когда ты будешь ставить все под сомнение, я буду бороться за тебя. Помнишь? Я говорил, что ты владеешь мной, Райан…

Как будто вся комната, затаив дыхание, ждала моей реакции.

— Детка, если мы будем как Клеопатра и Марк Антоний29, дай мне знать, но ты никуда не пойдешь без меня, — его отчаянный голос стал громче. — Я знаю, ты слышишь меня, Райан. Я знаю, ты пытаешься запихнуть свою прекрасную душу подальше, но не закрывайся от меня, детка…

Марио решил, что с него хватит чувств Ганнера, и вонзил лезвие, которое держал в руке, в его бедро, отчего тот согнулся пополам от боли, а я вскрикнула от шока.

Безумные глаза Марио искали меня.

— Думаешь, что можешь бросить меня, потому что кто-то пиздит о своих чувствах? Я создал тебя. Я превратил тебя в монстра! — закричал он.

Еще один стон агонии вырвался у Ганнера, когда Марио вытащил нож. Из его раны начала сочиться кровь. Гребаный Марио думает, что может владеть мной, как каким-то предметом, доказывает, что меня все используют, хотя это делает лишь он.

Хаос разразился в тот момент, когда мое тело столкнулось с Марио. Моя рука наткнулась на мягкую ткань, лезвие вошло в тело Марио, как горячий нож в масло. Видна была только рукоять, остальное спрятано в груди. Раздался выстрел, и брызги крови разлетелись в воздухе. Крик Ганнера дал мне понять, что он невредим, и я сосредоточилась на теплом теле, прижатом ко мне. Лицо Марио уже стало пепельно-серым; его глаза расширились от шока, но безумный взгляд еще не исчез. Его бедра выгнулись, чтобы сбросить меня, наркотики в организме продлевали его кончину. Он заслуживал медленной смерти, и я жалела, что у меня нет времени заставить его заплатить. Но осознание того, что я никогда не стану принадлежать ему, будет преследовать его вечно.

— Я отдал тебе все! — слюна попала мне в лицо, когда его крик эхом разнесся по комнате, достаточно громкий, чтобы заглушить шум.

— Ты мне ничего не дал, — закричала я ему в ответ. — Ты держал меня в клетке, предлагая привязанность в качестве приза. Но ты только был одержим мной. Ты сильно просчитался, думая, что я нихрена не умею. Я вырву твое сердце, как трофей. Жаль, я не поняла, что в тот день в переулке меня увел дьявол, — я наклонилась ближе к лицу Марио, желая, чтобы он увидел ненависть в моих глазах. — Надо было сделать тебя своей второй жертвой в тот день. Оказать Эль Диабло услугу, забрав тебя пораньше. Поздоровайся с ним от меня, придурок, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

Кровь хлынула у него изо рта, когда он открыл его, чтобы заговорить, в глазах появился злобный блеск.

— Скоро увидимся там, Муньека, — прошептал он, когда меня поразило знакомое ощущение прокола кожи. Я посмотрела вниз и увидела нож, торчащий из моего живота. Позади меня раздался крик, но зрение начало затуманиваться, остатки адреналина покидали тело. Прежде чем я успела упасть на пол, теплые руки окружили меня.

— Черт возьми, Райан. Я пошутил, когда сказал про Клеопатру. Тебе лучше не умирать у меня на руках.

Пошел нахрен, Ганнер.

— Слова, детка. Мне нужны твои слова.

Мне показалось, что мой рот открывается и закрывается, и я сказала это вслух.

— Я почти уверен, что ты устно кастрируешь меня в своей хорошенькой маленькой головке. Я хочу это услышать, детка, — паника в его голосе тисками сжала мою душу. — Скажи что-нибудь и открой глаза. Черт возьми, Райан, — он взревел.

Я и не заметила, что мои глаза закрыты. Я попыталась снова открыть веки, но они оказались тяжелыми. Грубые пальцы убрали с моего лица слипшиеся от крови волосы, и звуки, проносящиеся мимо, подсказали, что мы движемся.

Горло саднило, а губы были в синяках. Плата за то, через что прошло мое тело, наверстывала упущенное, и мир погрузился во тьму.

ГЛАВА 38

Райан

— Мисс Эрнандес, если вы еще раз дотронетесь до этих капельниц, я дам вам подзатыльник.

Я закатила глаза на старшую медсестру, но не стала вырывать пластиковые трубки, как мне хотелось. Она бы ударила меня. Я узнала это на собственном горьком опыте, когда впервые проснулась.

— Да-да-да. Я не притронусь к ним… но только если ты тайком принесешь мне еще пудинга, — потребовала я, скрестив руки на груди. Ее руки уперлись в бедра, и она подняла бровь. Седая челка двигалась, когда она покачала головой. Должно быть, это был тот самый материнский взгляд, о котором говорили люди.