Рис. 2. Саша и Женя

Кстати, с самого начала, а со временем – всё больше и больше, начал обращать внимание, что по характеру дети у нас совсем разные. А, забегая вперёд, могу засвидетельствовать, что такими они и выросли. Какими именно – здесь не имеет особого значения. Из этических соображений не хочу подробно характеризовать их, да и вряд ли они пока ещё поймут меня правильно. Это различие тем более удивительно, что воспитывали мы их совершенно одинаково – в абсолютной любви и заботе, и не было такого, чтобы кто-то со стороны мог оказывать на каждого из них какое-либо значимое и чем-либо различающееся влияние. Собственно говоря, такое – вроде бы ничем не объяснимое и не мотивированное различие характеров, совсем не является уникальным явлением. Точно также совсем разными по характеру людьми являемся как мы с братом Валерой, так и его дочери Татьяна и Дарья. Правда у нас с братом разные матери, но с раннего детства мы росли вместе в одной и той же семейной обстановке. Имея же перед глазами столь яркие и убедительные примеры, постепенно начал задумываться о причинах таких различий и в какой-то момент со всей ясностью осознал, что человек – это не только его тело, особенности строения и развития которого подчиняются законам генетики. Есть что-то большее, что приходит извне в момент рождения человека и определяет его личностные устойчивые черты и особенности, в основном не подверженные в процессе жизни какому-либо значимому влиянию и коррекции со стороны. Понятие души с учётом общего развития и полученного образования мне тогда уже было известно, но только теперь оно стало наполняться конкретным смыслом и содержанием…

Когда возраст сыновей достигал трёх-четырёх лет, с ними случались неприятности, потрясавшие меня до глубины души. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, ловлю себя на мысли, что, вспоминая эти события, чувствую себя крайне тяжело и неуютно.

Сначала был случай с Сашей. Мы тогда проживали в служебной (временной) квартире на первом этаже дома у озера первого городка города Юбилейного. Надо сказать, что за детьми, особенно в раннем возрасте, всегда старались следить очень внимательно, по крайней мере, гулять самостоятельно – не разрешали. И в тот день, а дело уже шло к вечеру, позволили сыну играть только под окнами квартиры – непосредственно у нас на глазах. Потом по какой-то причине буквально на минутку отвлеклись – а его уже и нет. Искали сыночка по всей округе, при этом, поскольку раньше такого с ним никогда не случалось, – поневоле закрадывались разные «не очень хорошие» мысли. Время шло, но поиски результатов не давали. Теряя уже надежду, решил сбегать ещё и к речке Клязьме, хотя по-всему для трёхлетнего ребёнка она находилась уж слишком далеко. Безрезультатно. В отчаянном состоянии под довольно сильным холодным дождём уже в сумерках по безлюдной дороге я возвращался назад и в полголоса обращался к Богу: просил помочь найти сына и обещал его не наказывать. При этом вновь повторилось и состояние сильнейшего эмоционального напряжения, и абсолютная отрешённость от всего окружающего, и искренность самого обращения. После этого не прошло и пары минут – вижу, стоит мой малыш у дороги напротив продуктового магазина первого городка, вымок под дождём и как будто меня дожидается. Объяснить вразумительно он так ничего и не смог – типа: «…увязался за какими-то ребятами…», – ругать же и наказывать его, помня о своём обещании, я так и не посмел.

Затем произошёл случай с Женей. В то время мы ежегодно летом во время моего отпуска всей семьёй ездили погостить у моих родителей, проживавших, как уже отмечал – на Северном Кавказе в городе Прохладный. Меня туда по привычке постоянно тянуло, а жена вынуждена была с этим мириться. Ведь жили мы тогда довольно-таки скромно, в основном из-за общего падения уровня жизни в России в 1990-х годах прошлого века, выражавшегося в сравнительно низких заработках, больших задержках с выплатой моего денежного довольствия, а также полного поначалу отсутствия у нас навыка подработок – «добывания» денег на стороне. При этом вывезти детей летом на юг – к солнцу и свежим, экологически чистым овощам и фруктам, – считали своим долгом. Да и самим хотелось хоть не на долго сменить обстановку и расслабиться. В Прохладном, даже несмотря на невыносимые летом дневную жару и ночную духоту, всё это было. Родители имели трёхкомнатную квартиру, приличную по тому времени машину «ВАЗ-2103», небольшую, но достаточно ухоженную дачу (особенно хороши были абрикосы и помидоры сорта «бычье сердце», доведенного папой до совершенства путём собственной многолетней селекции), в подвале гаража запасали достаточное количество замечательного красного вина собственного изготовления (в основном из винограда сортов «Изабелла» и «Каберне»), от года к году получавшегося всё лучше и лучше. Кроме того, родители нас в целом освобождали от приготовления пищи и делали всё возможное для обеспечения досуга: реже выезжали на экскурсии (по городу и окрестностям), чаще – на рыбалку, по вечерам частенько до поздней ночи играли в карты (в «Кинга» – пара на пару), иногда оставались с внуками. Несмотря на «особые» в последующем отношения родителей и моей жены (повод вернуться к ним далее ещё будет), всегда буду благодарен им за заботу, а те короткие летние отпуска (сроком в две-три недели) до сих пор вспоминаются с лёгкой грустью и ностальгией.

В Прохладном дети всё-таки чаще всего проводили время с нами. Меня общение с ними никогда не утомляло и даже доставляло определённое удовольствие, хотя жена имеет по этому вопросу своё особое мнение – в укор родителям. Итак, однажды – ближе к вечеру, накупавшись в озере и назагаравшись, мы с детьми возвращались домой. К слову, озеро находилось совсем близко от дачи – в пределах ста-двухсот метров, а сама дача – в пяти-десяти минутах ходьбы от дома. При этом между озером и дачей протекала горная речушка «Малка», которую по обыкновению приходилось преодолевать в брод – ведь мосты через речку в одном и другом направлениях находились на довольно-таки приличном удалении. Вода в «Малке» летом почти всегда мутная (из-за располагавшихся выше по её течению оросительных систем), довольно холодная, а течение – быстрое. Когда в горах случались ливни, речка буквально на глазах становилась полноводной – бурной, достаточно глубокой и по существу непреодолимой. В остальное время воды в ней было едва выше колен. Так что при желании искупаться в прохладной, безумно приятной в жаркий летний день воде приходилось очень постараться в поисках места поглубже. Именно такой, легко преодолимой «Малка» была и в тот день. Надежда с Сашей за руку пошли левее – там, где брод был известен и где мы легко переправились ранее в противоположном направлении. Я же уложил Женю к его несомненному удовольствию на надувной матрас, взял в руки одежду и, нисколько не сомневаясь, пошёл напрямик, туда, где находилось углубление русла, также нам известное, и где вода доходила почти до уровня моей груди. Всё было замечательно, но вдруг на самом глубоком месте Женя соскользнул с матраса и «в мгновение ока» скрылся в мутной речной воде. Сильнейший шок, отголоски которого в памяти сохраняются до настоящего времени, я испытал уже потом, выбравшись на берег реки. Считаю, что в данном случае шансов выжить у трёхлетнего ребёнка, учитывая большую скорость течения реки, непрозрачность воды и относительную глубину места событий, практически не было. Не знаю, что на меня нашло, но реакция была неожиданно мгновенной и единственно верной: как автомат – бросил находившуюся в руках одежду, сделал пару шагов вперёд и вправо, развернулся навстречу течению реки, присел, развёл руки в стороны. Слава Богу! Почувствовал касание, схватил Женю и поднял вверх. Удивительно – но он даже не успел ни наглотаться воды, ни испугаться… Несомненное чудо – как будто в данный момент кто-то свыше отключил моё сознание и действовал сам, используя моё бренное тело.

Вспоминается и ещё несколько эпизодов, случившихся со мной во время проведения таких же отпусков на Северном Кавказе, которые не иначе как счастливой случайностью или чудом объяснить никак не получается. Правда, тогда я ещё был холост.

Как-то мы с папой и одним из его товарищей на нашей машине поехали километров за пятьдесят порыбачить на реке Кура, точнее – на больших озёрах, когда-то образовавшихся в её русле. Удачной была рыбалка или нет – точно не помню. Где-то ближе к полудню, смотав удочки, в самый зной – выехали обратно. Папа доверил мне управление автомобилем (благо тогда я за руль садился весьма охотно), а сам расположился на сиденье справа. Дорога была двухполосной, достаточно хорошего качества и на том участке совершенно прямая. Впереди на большой скорости двигалась «фура», я сильнее придавил педаль газа и пошёл на обгон. В какой-то последующий момент папа вдруг резко ухватился за руль и, не потеряв самообладания и действуя решительно, Слава Богу – сумел удачно сманеврировать и «уйти» обратно за «фуру». Слева же навстречу, показалось – на громадной скорости, промчался автомобиль. Я тут же остановил машину и переместился на пассажирское сиденье. Шок был настолько силён, ведь наша гибель в автомобильной аварии была совсем близко, так как папа мог элементарно задремать или не успеть сориентироваться, что в течение последующих двадцати пяти лет я ни разу больше не садился за руль, хотя есть водительские права и периодически представлялась такая возможность. Глядя, как уверенно за рулём порой себя чувствуют даже молоденькие девушки, понимал, что вероятнее всего справлюсь и я, да и свой автомобиль, скорее всего, в конце концов, придётся приобрести, – но каждый раз, непроизвольно вспоминая о «невидимо для меня» мчавшейся тогда навстречу машине, что-то останавливало… Время лечит, десять лет назад всё-таки обзавёлся «Фольксвагеном-Тигуаном», наездил уже значительно больше ста тысяч километров, бывал в достаточно дальних поездках – до суток за рулём без перерыва, и сейчас даже не представляю – как же мог до пятидесяти двух лет обходиться без автомобиля…

Взаимосвязанная череда других случаев при более-менее подробном изложении, возможно, потянула бы на солидный рассказ. Хотя и данные события, в основном связанные с употреблением спиртных напитков и поэтому выглядящие неблаговидно, как правило, не принято афишировать, но чего не бывает по молодости – всё же рискну поведать о них, правда – не особенно при этом увлекаясь, – уж очень они значимы в русле данного повествования. Два моих товарища, оба рослые – заядлые баскетболисты (одноклассник – мой тёзка Володя и его друг, почти наш ровесник – Миша, младший офицер Госавтоинспекции), и я – тоже младший офицер, но Вооружённых сил, собрались на машине Миши – «жигулёнке» одной из первых моделей, съездить на недельку развлечься на Черноморском побережье Кавказа, тем более что до него было сравнительно недалеко – каких-то пятьсот километров. Родители сильно переживали (понимали, видимо – к чему это может привести), делали всё возможное, чтобы воспрепятствовать поездке, но – куда там, остановить меня было просто невозможно, – и они смирились.

До Геленджика, через Краснодар и Новороссийск, доехали без происшествий. Там, прежде всего, искупались на центральном пляже, затем затарились водкой (порядка восьми-десяти бутылок), докупили кое-какую закуску и поехали за черту города искать «дикий» берег моря, свободный от организованных пляжей, санаториев, домов отдыха и тому подобных объектов. Не сразу, но нашли подходящее место на правом краю Геленджикской бухты. Тогда там был сравнительно высокий обрывистый берег, а перед ним небольшая редкая рощица каких-то лиственных деревьев. Ну и началось – сутки напролёт шашлыки, водка «рекой», компания каких-то ребят – собутыльников и смутные отрывочные воспоминания.

Один раз, уже в сумерках, спустились к морю. Его дно в том месте на несколько десятков (возможно сотню) метров оказалось беспорядочно усеяно железобетонными плитами. Долго пробирались по ним к глубине; упав, я толи о ракушку, толи о разбитую бутылку сильно порезал руку – до сих пор на ней отчётливо виден шрам. Но уж поплавали вволю. Как в невесомости: чёрная уже вода, чёрное звёздное небо, черно вокруг и незабываемая эйфория, подогреваемая состоянием сильного опьянения. Направление к берегу нашли, по-видимому, лишь интуитивно.