— Потому что это не разумно…

— А разумно убивать в себе мечты? Воображения? Веру в чудеса? Благородные могут призывать огонь, падать с высоты, творить иллюзии — скажи, делают ли они что-нибудь из этого?

— Изредка — покачала головой Аури, подходя к Валери и становясь рядом — И этого недостаточно, чтобы изменить мир.

— Чушь! Где это записано? Где утверждено? Где предел их сил? А наших?

Девочка смотрела на звездное небо, видя там что-то, недоступное взору обычных людей. А Айрин любовалась ею — прекрасной, решительной, грозной, с белоснежными волосами, развевающимися, словно знамя. Валери стояла, вскинув голову и расправив плечи, словно бы бросая вызов ночи, Свету и всему миру.

— А что, если мы всё-таки можем? Что, если мы с тобой сила, которую не остановить? И когда-нибудь мы совершим то, на что не способен ни один благородный! — голос Валентины, сильный и звучный, вслед за её взором, устремлялся вверх, к звездам — Я хочу запомнить этот миг! Я хочу запомнить нас такими — здесь, здесь и сейчас, когда мы верим в волшебство. Когда мы верим в себя! Когда мы знаем, что мир без нас не сможет существовать! А с нами — измениться до неузнаваемости! Что же, если мои сны не сбываются — я сама могу воплотить их.

— Валери, — прошептала Айрин, заворожено глядя на подругу — Тот сон… сон, где я ударила тебя… Кем ты была?

— Императрицей!

На следующее утро, сразу после завтрака, Айрин, простившись с Аделиной и работниками, покинула ферму. Валери провожала подругу до самых ворот.

— Ты какая-то бледная — с тревогой говорила девочка, прикладывая ладонь ко лбу Аури — Может, заболела?

— Да все хорошо — отмахивалась Айрин — Просто от радости заснуть не могла.

— Ага, — кивала Валентина — Но ты же помнишь — в следующее воскресенье обед у меня?

Вчера, уже расходясь по комнатам, Айрин твердо заявила, что не сможет жить на ферме. Валентина отнеслась к отказу с пониманием, но, сделав загадочное лицо, взяла с Айрин обещание приехать на воскресный обед. У самых ворот подруги легко попрощались — ведь отныне они жили совсем рядом. Айрин, обняв Валентину, вскочила в седло, и затрусила по дороге, ощущая легкую грусть даже от такой недолгой разлуки.

— Аури! — крикнула Валентина, и девочка обернулась.

— Удачи!

К Лесу вело несколько дорог, но Айрин нужна была лишь одна, знакомая. Объехав город по крайним улицам, девочка выехала через северные ворота, и совсем скоро свернула в чащу.

За прошедшие годы дорога стала зарастать, но всё ещё подходила для всадника. Аури, въезжая в Лес, чувствовала, что он настроен куда дружелюбнее, чем все увиденные ею города. Деревья, уходившие в небо, не давили на тебя, не очерчивали рамки, не заключали в клетку, как делали городские дома. Воздух был свежим и чистым, вокруг царили тишина и покой, холода ещё не успели наступить, и Айрин наслаждалась поездкой, хотя в сердце уже начинало щемить от дурного предчувствия. Она возвращалась домой, но самого дома могло уже и не быть. Злобные твари, населяющие Лес, за прошедшие годы могли обрушить ограду, подкопать стены, прогрызть себе путь внутрь и растащить всё, что оставил Гленн.

Оглядываясь по сторонам, Аури видела, что Первой Полосы больше не существовало. Деревья отрастили срубленные ветки. Ловушки осыпались. Клей высох, и звериные следы во множестве виднелись там, куда раньше осмеливались заходить лишь Гленн с дочерью. Деревья стали ещё выше, света вокруг стало меньше, а звуков и шорохов — гораздо больше. Дорога превратилась в едва видимую тропинку. Но Лес не пугал девочку. Место, о котором люди говорили со страхом и ненавистью, для Аури было самым родным местом на Свете. «Лишь бы он уцелел, лишь бы он уцелел» — молилась про себя девочка, и чем ближе она подъезжала, тем меньше надежды у неё оставалось, и тем медленнее она ехала. В конце концов она даже опустила голову, страшась, что при виде руин её покинет решимость. В какой-то момент лошадь перешла на шаг, и когда она остановилась, Айрин подняла голову.

Перед ней стоял дом.

Её родной дом, построенный родителями

Дом, где она прожила самую счастливую часть своей жизни.

На вид он остался таким же — крепким, надежным, большим, похожим на крепость посреди осадившего его Леса. Ров уже изрядно осыпался, острые колья во множестве подгнили и упали на землю, но сам дом стоял прочно и уверенно.

Опускной механизм заржавел, и девочке пришлось изрядно повозиться, прежде чем мост опустился на землю. Эта заминка ничуть не испортила её радостного настроения. К дому Аури шла с улыбкой и блестящими от слёз глазами.

Каждый шаг будил в ней новые воспоминания. Двор, по которому она ползала. Загоны, где они держали скот — до того, как к ним забрела стрыга. Скалистый склон, в котором выбиты три могилы. Стена с желтыми отметинами, за которые отец выслушал гневную проповедь. Подойдя к дому, Аури провела рукой по двери — надежная, добротная дверь, которая однажды защитила их от ярости чудовища. Сейчас она была заколочена, но открыть её не составляло труда.

Но прежде чем войти в дом, Айрин обошла его и ступила на заросший травой и деревьями уступ, с которого однажды ей открылся целый мир.